Гришка против царя Берендея - стр. 27
— Там никто не живет, — прервал его волхв. — Никто там не выживет.
Он развернулся и зашагал вверх по лестнице, с трудом наступая на больные ноги.
— Погоди! — вдруг закричал Гриша, подбежал к Бояну и сдернул котомку. — На, возьми.
Он развязал котомку и достал лапти из липового лыка, мягкие портянки и протянул старику. Тот ахнул и скинул капюшон. Седые волнистые волосы торчали в разные стороны, словно зонтики одуванчика, светло-голубые глаза наполнились слезами, а уголки губ опустились вниз.
— Это мне? — с надеждой спросил он, и Гриша с готовностью кивнул.
— Тебе-тебе. Садись, помогу обуться.
Надутый Боян что-то пробурчал и отошел к пещере. Старик сел на ступеньку, а Гриша намотал портянки на его покрытые струпьями ноги, надел лапти и крепко привязал их к голени.
— Вот так лучше будет, чем босиком по камням ходить.
Старик спустился на землю и прошелся, прислушиваясь к своим ощущениям. С каждым шагом его лицо светлело и вскоре он не удержался и захихикал.
— Какие хорошие! Какие мягкие! Век бы носил – не снимал.
— Это ты зря, — остудил его Гриша. — Перед сном снимай и портянки высушивай. Ноги должны быть в тепле и сухости.
— Спасибо вам, молодцы! — он схватил Гришу за руку и потряс. — Спасибо! Сколько лет мучаюсь, а этот, — он бросил злой взгляд на храм, — только о себе думает.
— Что ж ты здесь сидишь? — отозвался Боян. — Домой иди, к родным.
Старик тяжело вздохнул, опустился на ступеньку и покачал головой.
— Ничего я про себя не помню. Даже имени отца своего. С мальства меня сюда притащил в прислужники…Идти мне некуда. Каждый день жду, когда смерть за мной придет, а ее все нет и нет.
— Что-то ты путаешь, — мотнул головой Гриша. — Как это с мальства, если он сам молодой?
— Молодой он за счет божка на груди. И силы у него от рогатой головы. А лет ему столько, сколько звезд на небе – не сосчитать.
Наступила тишина, которую нарушал лишь треск кузнечика. Старик еще раз полюбовался лаптями, затем с трудом поднялся и нравоучительно сказал:
— Много лет в пещере никто не живет. Но я на вашем месте, не лез бы туда. Сколько прислужников в пещеру ходили уже и не припомню, только назад никто не вернулся. А изумруды ему нужны для красоты. Видите ли, тускло ему в храме, хочется зелени. Вышел бы и поглядел на свою зелень, лес кругом. Но он за все время, пока я здесь живу, ни разу носа на улицу не высовывал. Чего боится, не знаю.
— Так ты же сказал, что это он тебя сюда притащил? — удивился Гриша. — Как же он это сделал, если на улицу не выходил?
— Силой своей темной. Ноги меня сюда привели, будто вовсе не мои были… Ну ладно, пойду пока не спохватился. А за обувку – благодарствую. Никогда доброту вашу не забуду.
Он подобрал подол и быстро поскакал вверх по лестнице.
— Я бы так не смог, — восхитился Боян. — Видно, часто бегает туда-сюда. Насчет лаптей…
— Знаю-знаю. Они твои и я должен был спросить разрешения, но ты же видел его ноги! Старый человек…
Боян жестом остановил его и похлопал по плечу:
— Все ты правильно сделал, молодец! Полезем в пещеру или утра дождемся?
Гриша посмотрел на темнеющее небо и решительно кивнул:
— Сейчас пойдем. Разведаем, что да как. Может, там и переночуем, чтоб под открытым небом не спать.
Они подошли к входу и прислушались. Тишина.
— Я первым пойду, — шепотом сказал Гриша. — Дай мне свой ножик.