Грибы Среднерусской полосы - стр. 8
– Для начала хочу наведаться в Тарасов, а там уже будет видно.
– Рискованно! Ладно Тарасов, но по дороге к нему практически везде «сапоги» правят.
Отношения с военными у Игната по ряду причин действительно не сложились.
– Знаю, Салим. Но других вариантов не вижу. Надо же с чего-то начинать? Если есть дельные мысли, подскажи.
Конечно же, тот промолчал. Да и какие они у Салима могли быть, когда ничего неизвестно? Даже в какую именно сторону направлялся «Урал». В Тарасов же наведаться стоило, ведь там расположен крупнейший невольничий рынок во всем регионе. Пусть и с риском того, что можешь оказаться его товаром: когда за твоей спиной никто не стоит, стать рабом проще некуда. Чтобы батрачить за скудные харчи на бескрайних полях какого-нибудь из «царьков», коих развелось немеряно. Пока не придешь в непригодность и тогда все: нахлебники не нужны никому.
Ответ Салима Игната не разочаровал, потому что был предсказуем:
– Ну и что я тебе посоветую? И рад бы, да нечем. Может, чем-то другим смогу помочь?
Салим упорно набивался в напарники, но у Игната даже мысли не возникло взять его с собой. Он – отличный мужик, надежный, при навыках, и все-таки одному будет сподручней, взять ту же попутку. К тому же одиночка вызывает меньше подозрений.
– Сможешь, – охотно кивнул Игнат. – «Василька» не продашь? За золото.
Чтобы положить перед ним на стол золотую монету с изображением профиля последнего российского императора. Десятирублевка была новехонькой, к тому же Игнат предварительно ее натер войлоком, чтобы соблазн стал еще большим.
Раздумывал Салим недолго. Он провел ладонью по коротко стриженной крупной голове с восточным разрезом глаз, махнул рукой, и решительно заявил:
– Забирай, тебе нужнее. Только осторожнее с ним.
– Помню, Салим.
За все нужно платить. Так было, так есть и так будет. «Василек» – сильнейший стимулятор, который многое даст в ситуации, когда на кону собственная жизнь: неиссякаемую энергию, ясность мысли и при тяжелом ранении, и как обезболивающее равных ему нет. Но и последствия тяжелы. То, что испытывают при ломках героиновые наркоманы – это как ласковый шлепок против хорошо поставленного удара ногой в солнечное сплетение.
– А это вам Коцаный просил передать вместе со словами благодарности.
Столбик был невысоким, но все монеты изготовлены из того же металла, что и плата за «василек». Часть гонорара Игната, полученного им год назад: бумажные деньги все также в ходу, но золото – оно и есть золото.
– Все, парни, я пошел. Не поминайте лихом, как говорится, – вставая из-за стола и стараясь избегать взгляда Салима, сказал Игнат. И не удержался. – Обустроюсь где-нибудь, пришлю тебе весточку. Надумаешь, буду рад видеть.
Салим лишь кивнул в ответ.
– За домом твоим присмотреть? – Печалька поднялся на ноги вместе с ним.
– Присмотри, – пожал плечами Игнат. – А еще лучше забери себе все, что приглянется. Вернусь – отдашь. Не вернусь, не пропадать же добру?
Его обитель обнесут первой же ночью, как только узнают, что хозяина нет и долго не будет. Хотя и брать в ней особенно нечего: все ценное Игнат давно уже перенес Ксении.
– Ладно, пошел, обниматься не будем.
– Удачи тебе, Игнат! – донеслось ему в спину.
– И вам не хворать, – только и ответил он.
Сборы Игната были недолгими, ведь при желании все его вещи смогли бы поместиться в один рюкзак. Пара смен белья, флисовая куртка, мыльно-рыльные принадлежности, несколько пачек «семерки», пяток металлических запасных магазинов, кружка-ложка-котелок, да небольшой запас продуктов. Плащ-палатка, без которой ни один разумный человек двух шагов от поселка не отойдет. Разгрузка, в чьих карманах собрано то, что позволит опытному человеку автономно существовать неопределенное количество времени. Автомат Калашникова сто третьей модели, вся модернизация которого состояла в демпфере на возвратной пружине, и поменянными на дерево пистолетной рукоятки и цевья: плесень обожает все, что содержит хоть толику нефти. «Нищему обраться – только подпоясаться», – со вздохом взглянул он на свою немудренную амуницию.