Грибы Среднерусской полосы - стр. 13

Саватеевка выглядела вымершей, и ничто не указывало, что здесь имеется хотя бы одна живая душа: сколько он в нее не углублялся, не было видно ни малейших признаков того, что в ней обитают люди. Они не умеют летать по воздуху, а земля вокруг того же колодца, например, сплошь заросла бурьяном. Огороды только угадывались, трава повсюду не примята, дымом не пахнет, помимо десятка других примет, мелких, но верных. Игнат уже принял решение возвращаться назад, когда где-то там, где оставались Артемий с людьми, началась стрельба. Были длинными очередями, до пустого магазина, и было в этом что-то истеричное, а так происходит, когда среди людей паника.

Ему и в голову не пришло немедля броситься на помощь. Напротив, Игнат на какое-то время затих, лихорадочно размышляя – что же там произошло? На них напали? Непохоже, ведь звуки от выстрелов сосредоточились в одном месте. Собаки? Но ни визга, ни лая, а они обязательно бы случились. У него создалось впечатление, что там палили друг в друга, а значит, риск быть убитым серьезен. Если стреляют в своих, он им кто?

«Бросить их и уйти? – размышлял Игнат. – Это было бы разумным решением, тем более рюкзак при мне. И все-таки неплохо для начала все выяснить».

Стемнело окончательно, что давало Игнату еще больше шансов подкрасться незаметно. Первым, что он услышал, когда приблизился достаточно близко, был чей-то полный муки стон, и разговор двух мужчин. Один из голосов них точно был Лапиным. Голос у него звонкий, почти детский, хотя выглядел он лет на двадцать пять – тридцать. Наконец, появилась у Игната возможность разобрать и отдельные слова.

– Ну так и кончай с ним, – предложил кому-то Лапа. – Мангал, ты же сам говоришь, что обуза.

– Мужики, вы чего?! – торопливо, с паникой в голосе, затараторил тот, кто лежал на земле. Игнат не знал ни его имени, ни клички: не было времени познакомиться со всеми поближе. – Не по-человечески это!

Удалось разглядеть Игнату и остальных четверых. Их тела застыли в таких позах, что становилось понятно: они уже остывают.

– Не по-человечески, – согласился с лежащим Лапа. – Потому и не буду.

– Не могу я! – Едва не взмолился Мангал. – Столько лет его знаю!

– Прояви милосердие, – Лапа был неумолим. – Кому как не тебе? Я вам чужой, и получается будто убийство. А у тебя – именно оно.

– Считаешь?

– Уверен. Ранение в живот, больниц поблизости ни одной, и сколько он мучиться будет, пока не сдохнет? Предупреждаю сразу: не вальнешь его, на себе попрешь, а на мою помощь даже не рассчитывай.

Игнат зло морщился: довелось же угодить в ситуацию! Оставаться в стороне казалось ему неправильным, а подойти к ним – стать соучастником убийства. Проблема решилась сама собой. Едва он намерился сделать шаг, чтобы показаться из-за угла развалюхи, когда Мангал вскинул автомат и выстрелил.

– Извини, Саня, – наблюдая за агонизирующим телом сказал он. И, обращаясь к Лапе, без всякой надежды спросил. – Выпить нет?

– Откуда?!

– Стремно как-то на душе, – признался Монгол.

– Переживешь. В рюкзаках пошаримся, глядишь и отыщется что-нибудь. Я тоже не против: такое не каждый день происходит.

Перед тем как появиться, Игнат громко кашлянул, продолжая оставаться за углом. И благоразумно вышел только после того, как добавил.

– Не напрягаемся: свои! Что у вас случилось? – автомат он демонстративно держал наготове.