Грибник. Детектив - стр. 18

– Какая?

– Они все умерли. Я последний из тех людей еще живу. Повис, цепляюсь кончиками когтей. Как говорил один из нас, даже они не поднимутся, чтобы принять стакан. Земля не отдает свою добычу.

– Я не то в газете, не то в интернете читал, ведь вам, всем мизантропам, там еще один памятник есть? Общий. Его видел?

– Видал, только там я не похож. – Грибоедов осторожно наливал в блестящие чарки драгоценную жидкость. – А в Германии коньяк – говно. Виски, правда, ничего бывает, но я его не очень…

– Зато у нас сервис, – скептически заметил Артур. – Хозяин, наверное, в соседнем магазине купил коньяк быстренько и вручил с тройной наценкой.

Артур опасался, что, если еще выпьет, обязательно станет хвастаться наганом, сейчас лежащим в кармане. Достанет и станет трясти им здесь.

– А я вот решил, что мне хватит жить, опираясь на эти грибы, – заговорил он. – Как-то прочитал пьесы Уильямса Теннесси, и так они мне понравились, что сильно захотелось связать свою жизнь с театром. Или с литературой. Или и с тем, и с другим. А может, я и сам пьесу напишу. Я в долгу перед своим даром. Кстати, уже вроде как начало стиха. Я в долгу перед даром своим, что это – ямб, хорей?

– Стихи сочиняешь? – без интереса спросил Грибоедов, чего-то жуя.

– Пока нет, не сочиняю. Только названия уже придумал. «Я пью из океана». «Стихи на портянке». Я теперь полуинтеллигент-полукрестьянин. Собиратель даже. Духовный кентавр. Библиотекарь, мореход и агротехник что ли. Теперь в Среднем театре служу, могу контрамарку достать. Устроить, если есть необходимость.

Артур совсем не представлял, как может сделать это, он даже не знал, что это такое – контрамарка. К счастью, Грибоедов отказался.

– У нас так, за кулисами, – продолжал Артур. – Блеск и нищета театра. Волочусь за актрисами. Там такие красивые есть, Регину Табашникову видел?

– Видел в кино. Шикарная баба, толстожопенькая. Чуть ли не Эвелина Бледанс.

Каким-то образом Артур понял, что пора уходить.

– Заканчивается выходной, – произнес он. – Закончился уже. Сегодня утром нужно выходить на службу в театр… Ладно, на Ладоге еще поговорим. Ну, давай! Желаю здоровья.

– Желай, желай. Мне бы здоровье пригодилось.

Это он пробормотал вслух, войдя в свой подъезд. До театра, теперь своего театра, он так и не добрался. От коньяка во рту оставался виноградный привкус. Достал из кармана плод киви, он же китайский крыжовник, показавшийся приторно-сладким на вкус, почти, как повидло. В ночном магазине, попавшемся по дороге, он долго выбирал этот киви среди других, щупал мохнатые плоды. Первый фрукт, который Артур съел в этом году.

Жаль, что он так и не договорился с Грибоедовым о том, когда тот заберет его грибы.

Сквозь сон чувствовалось беспокойство, мешающее спать – ожидание звонка будильника. Давнее, забытое ощущение, и все равно звон раздался внезапно, словно взрыв.

На кухне, как беззвучные тени, замелькали тараканы. За окном темно, будто ночь еще не закончилась. Шел мокрый снег, полз по стеклу. Какой-то осенний снег. Почему-то пришло в голову, что сейчас в особенности безнадежно в армии. Вспомнилось.

Стоя у раковины, брился канцелярским ножом, пока не успел купить ничего более подходящего.