Грибник. Детектив - стр. 16
«Эпоха маленького человека».
Домой, к остаткам своего жилья возвращаться совсем не хотелось. Артур решил идти к Среднему театру, посмотреть место, где он уже завтра станет служить.
Шел, на ходу жадно затягиваясь сигаретой. Дым казался горьким, и кружилась голова. Этой зимой он курить не то, чтобы бросил, просто перестал покупать сигареты из-за тотального безденежья. Теперь, наконец, дорвался, курил и курил, прикуривая одну сигарету от другой.
Невский проспект все больше заполнялся людьми.
«Ну да, воскресенье. Завтра мне на службу, первый день в присутствии».
Свернул на полутемную Оффшорную улицу. Здесь, на разбитой обледенелой мостовой шел с трудом, переступая через самую накатанную наледь, семенил и иногда скользил в своих английских туфлях, будто на коньках. В стороне от центральных улиц сразу стало ясно, что совсем стемнело, уже почти ночь. Только недалеко от нового здания Валютной биржи ярко светили прожекторы вокруг закрытого деревянными лесами памятника. Ходили слухи, что Чубайсу. Там возились рабочие в телогрейках. Доносился шум, стук отбойных молотков и вой компрессора.
Когда-то где-то здесь находилась пирожковая. Кажется, вот она – вон и вывеска возле двери. Вблизи обнаружилось, что теперь это пивная «Пиво будешь?»
Хотя вывеску сменили и назвались так красиво, с пирожкового периода внутри почти ничего не изменилось. Те же высокие и круглые каменные столы советского периода. И народ явно прежний, а может, другой, но того же стародавнего типа.
Замена еде – пиво и здешняя закуска. Ну что ж, пойдет… Посетители здесь оказались еще зимними, молчали. Артур заметил, что русский пьяница отчетливо делится на зимнего и летнего. Летом народ тут бывал более открытый, Артур немало наслушался здесь прошлым летом.
«Голод – лучшая приправа… Где я это слышал?»
Он взял вино получше – решился и что-то мясное, с дешевым крахмальным кетчупом. Глядя на жующих, машинально подумал, как распознается сущность человека по тому, кто как ест. Вспомнился спектакль, который он видел в детстве. Так хорошо актер Медведев играл там одиночество – при этом всего лишь, молча, ел суп в деревенской столовой. Как же она называлась, эта пьеса? «Прошлым летом в Чулимске», да…
Итальянское вино пахло серой, будто спичечным коробком. Одно окно пивной выходило на оживленный проспект, за стеклом с железным шумом двигались трамваи, шли прохожие. Кто-то стоял у края тротуара, смотрел на другую сторону улицы и почему-то долго никуда не переходил. Вот повернулся и так внезапно, совсем неожиданно оказалось, что это Грибоедов. Невероятное происшествие в этом огромном городе.
Меняющийся свет светофора освещал его лицо. Темнолицый, с седыми бакенбардами, похожий на собственный негатив. Рассеянно и хмуро он глядел куда-то и грыз семечки.
Артур постучал по стеклу, приблизившись к нему, наконец, встретился с Грибоедовым глазами. Махнул рукой, указывая за угол, где находилась дверь в пивную. Грибоедов кивнул.
Хорошо, что появился кто-то, с кем можно поговорить о своем, о грибном. Несколько лет назад этот Грибоедов там, в своей Германии сообразил, как несопоставимо дорого стоят грибы у него в Европе и дешево в глухой российской глубинке. И принялся возить к себе, в Германию сотни и сотни тонн грибов. Так считали на Ладоге, по поводу количества строили самые разные догадки. Артур тоже несколько раз встречался с ним по грибным делам.