Грешники и праведники - стр. 23

Ребус сидел в своем «саабе» и смотрел на коттедж. Он приехал на машине и, значит, пить не сможет, но оно и к лучшему, если он вдруг почувствует необходимость по-быстрому свалить. Небо было чистое, светила луна. Всего около градуса выше нуля, и лужи на дороге поблескивали ледком. Руки Ребуса сжимали баранку. Он пока не видел, чтобы кто-нибудь вошел внутрь. В обоих окнах нижнего этажа горел свет. На втором этаже в спальнях за задернутыми занавесями под черепичной крышей было темно. Ребус немного приоткрыл окно в машине и закурил. Может быть, никто и не придет. Ему сказали в семь, а сейчас уже десять минут восьмого. Вот позвонит он в дверь, а окажется, что там, кроме Дода Блантайра и Мэгги, никого. Вот будет чудно. Он затянулся, прищурился – дым ел глаза. Может быть, Дод неподвижно лежит в постели. Может, его усадили в гостиной и там же, у стены, стоит его кресло-туалет. А Мэгги? Наверно, совсем вымоталась – целыми днями ухаживает за ним и сама понемногу сдает. Может, она спросит, почему Ребус так ни разу и не зашел, не прислал открытку на Рождество, хотя она продолжает ему писать.

Надеюсь, скоро увидимся. С любовью от Дода и Мэгги.

Имя мужа стоит первым, но написано ее почерком. Хочет ли он провести вечер в тесной компании с ними? О чем им говорить, кроме как о прошлом? Что она приготовила – сэндвичи или какое-то подобие ужина и ему придется стоя или сидя жонглировать тарелкой?

«Вот черт», – пробормотал он, стряхивая пепел в окно.

– А ну не сорить! – рявкнул кто-то у него над головой, и по крыше «сааба» грохнул кулак.

У Ребуса чуть сигарета не выпала из пальцев. Ругаясь на чем свет стоит, он уставился на ухмыляющуюся физиономию наклонившегося к нему Эймона Патерсона.

– До инфаркта меня довести хочешь? – притворно возмутился Ребус.

– Старый трюк копов – незаметно подкрасться к подозреваемому.

Ребус поднял стекло, вытащил ключ из замка и открыл дверцу.

– Ты хочешь сказать, что пришел пешком? – удивился он и вышел из машины.

– Приехал на автобусе. – Кивнув на «сааб», Патерсон спросил: – Предлагаешь развести всех по домам?

– Как во времена Саммерхолла.

– Да ладно, тебе только раз или два пришлось нас всех развозить.

– И очищать заднее сиденье от блевотины.

– Кажется, это другая машина.

– Да, не совсем та.

– Я даже помню еще, как твоя жена жаловалась, что запах не уходит.

– Пришлось в конце концов продать ее со скидкой.

– Машину или жену? – Патерсон подмигнул и похлопал Ребуса по плечу. – Ну, готов навестить инвалида? А то мне показалось, что ты сдрейфил.

– Просто боялся, что придется мне там солировать.

– Да разве святые это допустили бы? – Еще один ободряющий хлопок по плечу – и Патерсон направился ко входу в коттедж.

Мэгги Блантайр открыла не сразу. В теплом, приветливом свете ему показалось, что она совсем не состарилась. Пепельно-светлые волосы падали на ее голую шею, плечи у нее, как и раньше, были широкие, а талия узкая. В ушах и на пальцах дорогие с виду украшения и безупречный макияж.

– Мальчики! – сказала она и распахнула руки, чтобы заключить в объятия сначала одного, потом другого. – Скорее в дом с холода.

Тут же на пороге Патерсон получил поцелуй сначала в одну, потом в другую щеку, затем наступила очередь Ребуса. Расцеловавшись с ним, она поймала его взгляд и секунду смотрела ему в глаза, потом провела пальцами по его щеке, стирая помаду.