Грехи наши тяжкие - стр. 15

– Не знаю.

А она как-то печально взглянула на меня и говорит:

– Вот- вот, не заешь. А друг твой?

Я усмехнулся.

– Друг? Друг – морская душа. Моряком будет.

– Видишь – друг знает. И не только знает, но и реально идёт к поставленной цели – занимается в школе юных моряков. А ты?

– Да не хочу я быть моряком! Он хочет – пусть и будет. А я на суше как-нибудь устроюсь.

Анна Лазаревна вздохнула.

– Вот-вот, устроюсь… Пора, Лёша, взрослеть, а не как-нибудь устроюсь! – Она разволновалась. – Пойми ты, не в море дело, а в том, что тебе давно следовало определиться, кем быть и готовиться к новой жизни. Глазом моргнуть не успеешь – год пролетит. А ты – как-нибудь… – Анна Лазаревна покачала головой. – Хороший ты парень. И учишься хорошо, учителям с тобой легко. Были бы все такие, как ты, нам, педагогам, жизнь бы раем казалась. Только, понимаешь, жизнь жизнью, настоящей жизнью, делают люди целеустремлённые, такие, как друг твой Толя Юрьев. А остальные только следуют за ними. Подумай над этим. – Она помолчала, потом продолжила. – Я бы хотела, чтобы ты был среди тех, первых. – Потрепала меня по плечу. – Пора становиться мужчиной. – Вздохнула. – Ты читал, конечно, Каверина. «Два капитана». У главного героя этого романа девиз был: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Этот девиз не Каверин придумал, а английский поэт Теннисон вложил в уста героя одного своего произведения. Но дело, конечно, не в том, кто его придумал, а в сути. Я бы очень хотела, чтобы ты следовал этому девизу, и был среди тех, кто ищет и не сдаётся.

Она погладила меня по голове, как маленького ребёнка, и ушла. А я всё стоял у окна и думал о сказанном. Этот разговор долго не выходил у меня из головы. «Может и мне в моряки податься – засомневался я. – А что? Моряки – герои революции, Гражданской войны и Великой Отечественной. Пойду с Толькой в моряки, а там посмотрим».

Но вовремя одумался, понял: не море меня прельщает, а красивая форма да подвиги морских киногероев. А само море для меня – это так: морской пляж и прибрежные волны, в которых приятно покувыркаться.

На дружбе с Толькой это, конечно, никак не сказалось. Хочет Юрьев стать моряком? Пусть станет. Мы оставались неразлучны. Хотя бывали в дружбе и трещинки. Из-за девушек чаще всего. Как назло, влюблялись мы в одни и тех же! Взять хотя бы Верку Замойскую! Первая красавица в школе была. Кто только из ребят за ней не ухаживал, а она нас выбрала. Только кого именно: меня или Тольку сразу не разобрать. Вот и повадились мы по вечерам втроём гулять. Странные это были прогулки. Бродили по малолюдным улицам. Верка – между нами. Молчала всю дорогу, изредка только вздыхала, ойкала или смеялась – в зависимости от того, что я рассказывал. А я «барабанил» не умолкая. В то время телевидения практически не было, о компьютерах и интернете даже в фантастических романах не писали. Оставались только книги. И я не читал – глотал их! Даже по вечерам, когда мама спать укладывала, ухитрялся читать под одеялом с фонариком. Так что мне было о чём поведать моим друзьям, не столь увлечённым литературой. О чём я только не рассказывал?! О любви Спартака и божественной Валерии, о приключениях капитана Блада, о Денисе Давыдове, королеве Марго, Марии Антуанете и гадалке Марии Ленорман, предсказавшей ей смерть на плахе, об отношениях Пушкина с Анной Керн. Всего и не упомнить. Но очень уж старался – хотел Верке понравиться, потому что уверен был: люблю её на веки вечные. Толька молчал всю дорогу. Бывало за вечер и звука не проронит. А чем вечера эти заканчивались? Они меня проводят (по пути домой мой подъезд первый) и идут в Толькин целоваться! Я, правда, об этом гораздо позже узнал, когда мечты мои о Веркиной любви рассеялись, как дым в ветреную погоду. – Лёшка сел, посмотрел на восходящее солнышко, прищурился, улыбнулся, подумал: – А ведь не сразу Толька мне о поцелуйчиках в своём подъезде рассказал! Честно это было или нет? С другой стороны, он не мешал мне стелиться перед Веркой. Полную свободу дал. Дерзай, мол. Ну а то, что тогда она его выбрала, это не Толькины – мои проблемы. Вообще мы, мужики, только пыжимся, щёки надуваем, а выбирает всегда женщина. Что ж мне сейчас, через десятки лет, его вину искать? Не было её, не было – и точка. А потом Верка меня враз отшила! И как ни странно, я тогда легко это пережил, только вздохнул с облегчением – как будто тяжкий груз с плеч свалился!