Грань реальности - стр. 12
– Тетя Лера, – нерешительно окликнула меня Таня. Я обернулась и увидела, что девочка отставила от себя чашку с наполовину съеденным супом.
– Что, Танюша, ты наелась?
– Нет, я хотела спросить, можно я покормлю бабушку?
Доброта этой малышки больно кольнула мне сердце, и чуть дрогнувшим голосом я ответила:
– Не переживай, моя девочка, я сама. Доедай свой суп.
И успокоенная малышка довольно забрякала ложкой по тарелке, доедая остатки своего супа. А я с подносом в руках направилась в спальню, где моя помощь требовалась еще одному жильцу этой квартиры.
Проходя через зал, я бросила взгляд на диван. Там, развалившись и тяжело посапывая, в забытьи лежала Ира Колесникова. Грязно ругнувшись в ее адрес, я зашла в маленькую темную комнату. На видавшей виды скрипучей кровати скорчилась старенькая иссохшая женщина. На самом деле ей не больше семидесяти пяти лет, но ее организм слишком быстро износился, и выглядела она много старше своего возраста. Удивительно, но что-то аристократично-благородное проглядывалось в этих изможденных чертах: прежде она была красивой и видной женщиной, даже старость не смогла до конца уничтожить утонченность ее лица. Редкие седые волосы разметались по подушке. Встать с кровати без посторонней помощи она уже не могла, передвигалась с большим трудом. Даже поход в туалет стал для нее суровым испытанием, поэтому ей надевали подгузник. Ясностью сознания она тоже не обладала, мысли путаные, рассеянные. Подгузник явно не меняли всю ночь и весь день, и в комнате стоял запах испражнений. Я попыталась открыть окно, но деревянная створка рассохлась от времени и не поддалась моим усилиям.
– Здравствуйте, баба Валя. Я пришла покормить вас.
Старушка не помнила меня и лишь молча кивнула в знак приветствия, неловко оправляя свое одеяло.
– Вам, наверное, нужно подгузник сменить.
– Нет, деточка, не надо, – прошамкала бабуля, еще крепче вцепившись в одеяло. – Ирочка придет с работы и сменит.
– Не стесняйтесь, баба Валя, я помогу.
Бабушка, тяжело вздыхая и стыдясь своей немощности, позволила мне помочь ей. Аккуратно усадив ее на кровати, я накормила ее обедом. Смотря, как она деснами медленно пережевывает еду, я ужаснулась, что когда-нибудь могу стать такой же беспомощной, с трясущимися руками и беззубым ртом. Долголетие может обернуться сущим наказанием не только для самого человека, но и испытанием для его близких, если они есть, конечно. А подаст ли мне кто-нибудь стакан воды в период моего дожития? (Ох уж этот пресловутый стакан воды… Неужели все ради него? Ради него мы рожаем и растим детей, поправ личные интересы и свободу?) Баба Валя не всегда жила такой жизнью, когда-то она слыла интеллигентной образованной женщиной и называли ее исключительно по имени-отчеству, но судьба распорядилась так, что она оказалась на дне. Сложно представить, что человек ее статуса мог так опуститься, что вынужден доживать свой век в этой грязной норе. Эта женщина пережила свою дочь и стала обузой для внучки, которая и так одна воспитывает двоих детей. История этой семьи достойна детального рассмотрения, и когда-нибудь я непременно поведаю ее. Пока вам придется довольствоваться весьма скудными данными, дабы не нарушать ход повествования.
Да, далеко не каждый способен стойко нести свое бремя. Ира не смогла. На дне стакана она ищет успокоение, хотя бы временное, освобождение от своих обязанностей. Но эти трое не могут заботиться о себе сами, она нужна им, как бы тяжек ни был взваленный на нее груз.