Грань безумия - стр. 6
– А вы почему спросили, Артур Манфредович?
– Про воцерковление? Признаюсь, напугал меня Ивлев. Тоже постоянно кажется, что за нами следят.
– Возможно, звери?
– Надеюсь, что звери. Надеюсь… Спите, Коленька, скоро вставать. Снег вроде перестает.
Таганцеву опять приснился допрос, только на сей раз у следователя Цудейкиса были светящиеся молочно-розовые глаза, и он протягивал не пачку папирос «Блюминг», а полную пригоршню чего-то скользкого и шевелящегося. Совал Таганцеву прямо в лицо, ласково предлагая:
– Угощайтесь, гражданин Таганцев. Угощайтесь. Угощайтесь…
С коротким вскриком Таганцев открыл глаза. Светало, снег окончательно прекратился. Он сидел в пещерке под выворотнем в компании кулака Ивлева и безмятежно спящего Кости Жданова, совсем неподалеку неразборчиво звучали голоса. Таганцев выбрался из укрытия, с болью разгибая суставы, и увидел, что Керя держит на мушке коренастого мужичка лет пятидесяти, а может и больше – поди разбери по небритой замурзанной физиономии под треухом. На ногах мужичка были широкие самодельные лыжи.
Тут же стояли Граве и Муллерман. Граве, похоже, допрашивал мужичка.
– Сколько примерно километров до поселка?
– Так каламетров тридцать, – отвечал мужичок, испуганно зыркая глазами по сторонам. На снегу поодаль валялись засаленная котомка и ружье, древняя с виду одностволка.
– Это не ты тут ночью вокруг вертелся?! – рявкнул Керя, угрожающе дергая стволом карабина.
– Да я ж только вот пришел…
– Не брешешь? Сколько вас тут?!
– Да один он, один, – остановил оскалившегося уголовника Граве. Мужичок с надеждой посмотрел на комкора и шмыгнул носом. Муллерман наконец увидел Таганцева, подошел к нему и доверительно прошептал:
– Местный. Ну как местный – вот, говорит, тридцать километров до поселка, про наш побег не в курсе, идет к куму в гости.
– А зачем нам поселок? – также шепотом осведомился Таганцев.
– Поселок нам вовсе не нужен, – покачал головой экс-проректор. – Да и название ничего не говорит, дыра, наверное, какая-то.
Мужичок тем временем потоптался лыжами в снегу и попросил:
– Товарищи, братцы… Я ваше дело понимаю, беглые, то-сё, но вы меня пустите, пожалуйста. Говорю же, к куму иду. Покамест я дойду, вы уже далеко будете, да я и говорить ничего не стану, себе хуже, уполномоченный замучает – где видал да кого, да чем помог, да не заодно ли… Хочете, так свяжите меня, только так, чтоб развязался помаленьку.
– Что в сидоре? – спросил Керя.
– Котелок, чай, сало, сахару немного, – с готовностью принялся перечислять мужичок. – По мелочи разное. Вы берите, если хочете, мне не надо. Я так дойду.
Керя быстро, мельком взглянул на Граве, тот коротко кивнул. Керя опустил карабин, прислонил его к дереву.
– Давай сюда сидор, – велел уголовник.
Мужичок неловко развернулся на своих коротких лыжах, нагнулся к котомке. Таганцев даже не успел заметить, как в руке уголовника появился складной нож. Он метнулся к мужичку и воткнул лезвие куда-то в горло. Таганцев в ужасе отвернулся, услышал короткий хрип и хруст снега.
– Зачем?! – воскликнул Муллерман.
– Прибрал, – сообщил Керя. – Пойду похезаю.
Кто-то потряс Таганцева за плечо. Это был Граве, он смотрел печально, сказал:
– Так надо было. Слишком многое зависело от того, отпустим мы этого мужика или нет.
– Привязали бы, как он просил…