Графство на краю света - стр. 25
«Приветствую тебя, кто бы ты ни был! Уверена, что до того момента, как ты появишься в поместье, это письмо никто не найдет. Слуги всегда не особо со мной считались. Значит, в будуар добровольно никто из них не войдет. И если ты сейчас читаешь эти строки, значит, меня уже нет среди живых. И значит, у меня все получилось.
Прости меня. Я слишком слаба для того, чтобы самостоятельно удержать поместье даже до приезда назначенного короной опекуна. Сосед, Пайер, заявился сюда уже наутро после похорон моего дорогого супруга и сверкая мерзкой улыбкой, сообщил, что мы с ним поженимся по истечении положенного срока траура. Но ему ни в коем случае нельзя позволять даже управлять поместьем на правах опекуна! Он страшный человек! Недаром его слуги боятся не то, что слово сказать, а даже поднять на меня глаза. Именно после разговора с ним я и приняла решение провести обряд привлечения защитника. Я знаю, что я слишком слаба для него. Но я с радостью отдам свою никчемную жизнь, если это поможет спасти моего мальчика от чужих грязных и жадных лап! Он должен жить! Он, как никто, этого заслуживает!..»
Странное и слишком эмоциональное послание на этом обрывалось. И зачем его было писать? Какой в нем смысл? А потом я заметила в самом низу листочка приписку, сделанную второпях:
«Только что опять приезжал Пайер. Он посмеялся над моими жалкими попытками спасти сына и положение. Сказал, что ни один посыльный из моего поместья не достигнет адресата. Но если мне не жаль своих людей, я могу развлекаться и дальше. Жаль, что моих магических сил не хватает на отправку магического вестника. Его бы мерзавец никогда бы не перехватил. Решено! Сегодня ночью я проведу обряд. Как раз луна находится в нужной фазе. И да помогут моему мальчику боги!»
Ничего нового записка мне не сообщила. О чем-то я догадалась сама, что-то мне сообщил Шепвест. Ценность для меня представляла лишь амбарная книга. Я собиралась забрать ее к себе и в тепле изучить. Но в тот момент, когда я выпрямилась, прижимая к груди свою добычу, неожиданно Берта пошатнулась от сильного тычка в спину. А в дверном проеме на ее месте появился уже знакомый мне чумазый, растрепанный и запыхавшийся мальчишка:
— Меня это… тятька послал… за матушкой-магичкой!..
— Не называй госпожу Елизавету так! — сердито одернула его Берта.
Мальчишка даже ухом в ее сторону не повел:
— Матушка-магичка! Тама это… мужик мертвый валяется! Ненашенский! Чужой!