Графоманка - стр. 29
Ей так было проще. Она не хотела никого выделять из толпы! Презирала всякие привязанности (на самом деле, боясь их). И за это коллеги дали ей прозвище, которым величали ее в приватных беседах. Очень обидное для Леры, надо сказать.
Йети.
И это при фамилии, которая сама по себе уже являлась нарицательной. Зубастую радикалистку-девственницу Новодворскую называли так за нелюдимость. И Лера знала это и страшно обижалась. Никакая она не Йети! Просто границы ее личного пространства чуть шире, чем у всех остальных.
Ее самый страшный кошмар - общественная баня. Если она попадёт в ад, как самоубийца, ее ждут вечные муки в таком заведении.
И она уже дважды совершила туда экскурсию. В смысле, не в баню, а в Ад. Первый раз, когда нужда заставила выйти в костюме из мужских сексуальных фантазий к подвыпившим бандитам. И второй… который хотелось стереть из памяти навсегда. Ее «то самое место» голым видела только врач. И то, всего однажды на медосмотре, ещё в институте. А тут мужик! Который не вызывал ничего, кроме отвращения и ненависти.
Лера не хотела анализировать, был ли у неё другой путь. Она устала. Она просто так устала бороться с последствиями первого, истратив все физические и моральные силы, что во втором решилась на каминг-аут перед личным врагом. И она, почему-то, была уверена, что если просто будет повиноваться его голосу - отделается лёгким сотрясением. Без тяжёлых физических травм.
Для Йети-Новодворской ночной инцидент был не актом бессилия, а поступком, на который может решиться только доведённый до крайней степени отчаяния человек. Переступить через себя. Одни в таком состоянии прыгают с крыши, другие ставят жизнь она зеро. Потому, что терять нечего.
Она поставила. Проиграла миллион, выиграв целый катарсис.
Каким бы серьёзным не пытался казаться Граф - он такое же тупоголовое существо, управляемое инстинктами, как все его соплеменники. А на их Эго можно играть как на гуслях. Водить за нос, тянуть кота за яйца, одним словом. Умела бы Лера, возможно, это помогло бы выиграть время и обдумать план побега, привлечь, может быть, даже сообщников.
Только вот была одна проблема. Лера не умела притворяться дурой. А без этого в настоящие женщины не берут.
И даже погуглить не у кого базовые скиллы.
Переход от сна к яви был похож на революционное восстание. Из зеркала в ванной на Леру смотрела натуральная Йети. Самка. В причёске свили гнездо аисты, нагадили в глаза и улетели. Нос опух, и в целом, лицо выглядело так, будто она уснула им в муравейнике.
Внутренняя Лерина женщина, воодушевлённая перспективой регулярных оргазмов, оценила их (с Лерой) внешний вид, как провал. Самодостаточная личность сама с толерантностью относилась к внешнему виду окружающих, и других призывала к тому же. Две паразитирующие сущности не могли поделить человека, которому выпало по жизни два испытания: интеллект и сиськи. Одна хотела найти применение Лериным мозгам, другая - была уверена, что с такой грудью они (с Лерой) могли бы вообще ни в чём себе не отказывать.
Им бы договориться между собой, взаимодействовать сообща, Лера бы и Графа у своих ног скулить заставила и всех его псов. И пошла бы прочь, перешагивая через разомлевшие в ее чарах тушки. Но для этого надо было родиться не Валерией Новодворской, а Мерилин Монро. Была бы Новодворская в достаточной степени женщиной, она бы уже в бараний рог скрутила Графа. Разве нет?