Графиня с изъяном. Тайна живой стали - стр. 26
– Не забывай меня, Гвендолин, – в её больших светло-голубых глазах стояли непролитые слёзы.
– Ни за что, – ответила я, чувствуя, что тоже вот-вот и разревусь. В голос. – Это тебе! На память обо мне… – и протянула ей свою картину.
– С-спасибо, – шмыгнула носом подруга, а после, тряхнув кудрями, бодрее, чем нужно, воскликнула: – Не грусти, родная! Моя матушка как-то сказала: любой конец – начало чего-то нового. Мы обязательно встретимся снова! – и буквально влетела в транспорт, чтобы я не увидела, как она плачет.
Повозка тронулась с места, Мари, прижимая платок к глазам, высунулась из окошка и помахала мне рукой. Я стояла совершенно неподвижно, провожая тоскливым взглядом экипаж, пока тот не скрылся за поворотом дороги.
Глава 10. Греймур
Вернувшись в свою комнату, я долго сидела у окна, глядя на мрачное небо. Забавно, пять лет назад я думала, что умру здесь от одиночества. Потом судьба сжалилась надо мной, и я нашла друзей. Теперь я снова осталась одна. Круг замкнулся.
Я достала мамин кулон из-за ворота платья и задумчиво повертела его в руках. Все эти годы я продолжала ходить на астрономическую башню, в основном одна. Странное свечение кристалла иногда появлялось, но никогда больше не было таким ярким, как в первый раз. При этом нахождение подле телескопа всё так же приносило мне облегчение от физической боли. И непонятная магия прибора многажды лечила меня от простуды. При этом никак не помогала ни Розалинде, ни Мари, даже если я давала им свой кулон. Почему так оставалось тайной.
Посидев так ещё немного, пошла переодеваться: жизнь в аббатстве шла своим привычным чередом, и работу в саду никто не отменял…
Три дня после отъезда Мари прошли в странном оцепенении. Я по инерции что-то делала, ела, спала… Вечерами много рисовала, пытаясь сохранить на бумаге лица Розы и Мари, боясь забыть их черты.
На четвёртые сутки, когда я возвращалась из библиотеки с книгой о звёздной картографии, меня застал необычный шум во дворе. Из окна галереи я увидела отряд всадников в цветах моего отца, с гербом Леваньер на стягах.
Сердце замерло на мгновение, а затем забилось с удвоенной силой, ладони мигом вспотели, по спине пробежала волна мелкой дрожи.
В голове взметнулся ворох самых разных мыслей. Неужели отец наконец-то решил забрать меня отсюда? Неужели мне позволят вернуться домой?
Надежда, такая яркая, такая безграничная затопила всё моё существо. Как бы там ни было, я соскучилась по дому. Так хотелось узнать, как там моя няня Марта? Я писала домой, но ответа ни разу не получила.
Я, как могла, поспешила по коридору в сторону лестницы, но не успела я спуститься на первый этаж, как меня перехватила запыхавшаяся послушница Кэтрин.
– Леди Гвендолин! Матушка-настоятельница требует вас к себе немедленно!
Её голос звучал непривычно взволнованно.
– Что-то случилась? – мигом напряглась я, но девушка лишь покачала головой:
– Я не знаю деталей. Поспешите, пожалуйста.
Пока шагала в восточное крыло, понапридумывала ворох причин приезда сюда людей моего отца. И лишь одна нравилась мне больше всех: меня заберут домой!
Свернув за угол, увидела высокого воина в доспехах с гербом нашей семьи у дверей кабинета настоятельницы. Когда я подошла, он вдруг низко поклонился: с таким почтением, какое обычно оказывали только дамам высокого ранга. Вот это подобострастие отчего-то встревожило ещё больше.