Графиня де Монферан - стр. 17
Жизнь королевы в постоянных беременностях и родах протекала достаточно тяжело но она помнила свой долг перед Франкией и не отказывала мужу, каждый раз молясь и надеясь на лучшее. В общем-то, никто не удивился, когда через десять лет её величество скончалась очередными родами, произведя на свет девочку. Двор погрузился в траур, радуясь, что сможет относить этот траур по двоим сразу, но к вящему удивлению придворных и даже короля, малышка, крещённая Евгенией, не просто осталась жива, но и имела смелость быть достаточно здоровой. Девочка прекрасно ела, набирала вес, и, по уверениям кормилицы и нянек, имела спокойный уравновешенный характер.
Года полтора его королевское величество Филипп VII вздрагивал от появления в своих покоях поздних визитёров, ожидая неминуемого конца дочери, а потом как-то привык к тому, что в королевской детской живёт девочка.
Безусловно, его королевское величество честно относил траур по королеве и почти год во дворце не было ни пиров, ни балов, ни театральных представлений. Но как только траурные одежды были сняты, официальной фавориткой его величество провозгласил девицу Марию де Аржален, даровав ей графский титул де Рителье.
Гулякой по характеру Филипп VII не был и на сторону от графини ходил крайне редко, всегда возвращаясь в её постель. Даже ночевать король часто предпочитал в покоях фаворитки и там же принимал по утрам визитёров.
В первые же два года графиня родила королю двух девочек, которых его величество признал. Мария де Рителье бдительно наблюдала за тем, чтобы венценосный отец не забывал уделять «бедным крошкам» внимание и одаривать девочек землями, титулами и драгоценностями. Обе малышки пошли в мать – красивую и статную полногрудую блондинку, были хороши собой, смешливы и почтительны к отцу.
Графиня мать оказалась достаточно умна, чтобы не препятствовать любовнику иметь маленькие левые слабости, бдительно следя только за тем, чтобы эти слабости не имели последствий. По двору ходила жутковатая сплетня о том, что после наступившей от связи с королём беременности у вдовствующей баронессы де Дюфле какая-то ужасная болезнь поразила весёлую вдовушку сразу после визита королевской фаворитки. Бедную баронессу так полоскало, что беременности закончилась выкидышем, а больную даму графиня попросила удалить из дворца, прикрываясь заботой о дочерях.
Конечно, никто прекрасную Марию прямо не обвинял. Напротив, многие дамы прикладывая украшенные перстнями ручки к полуобнажённой груди вздыхали и говорили:
-- Ах, я так понимаю графиню де Рителье! Ради своих детей любая мать превращается в тигрицу!
***
Все это время принцесса Евгения росла брошенная на кормилиц, горничных и фрейлин, и король-отец месяцами забывал о существовании у него ещё одной дочери. Тем более, что прекрасная Мария де Рителье всегда держалась в присутствии принцессы вежливо и отстранённо, но потом тихо жаловалась королю, что в обществе маленькой принцессы чувствует себя скованно и не комфортно.
По отношению к наследнику, дофину Франциску, Мария была подчёркнуто почтительна и тому же учила своих дочерей, не забывая, впрочем, напоминать, что дофин – их единокровный брат. А вот принцессе Евгении приходилось достаточно сложно.
Сестры, которые были моложе её всего на полтора и два с половиной года, не то, чтобы сильно дружили между собой. По двору ходили различные сплетни и разговоры и из ссорах. Но прекрасно обученные матерью девочки на людях всегда держались так, как будто никого ближе и дороже друг друга у них не было. Придворные ими восхищались, отдельные дамы даже -- вполне искренне.