Граф Калиостро, или Жозеф Бальзамо. Том 2 - стр. 86

Герцог взял ее за обе руки, притянул к себе и принялся разглядывать, зажав ноги девушки между коленями; этот бесцеремонный взгляд вельможи и распутника ничуть не смутил и не испугал служанку.

– Верно, – произнес он, – верно, очень похожа.

– Сам знаешь на кого, а потому согласись, что невозможно рисковать милостями, оказываемыми нашему дому, из-за столь странной прихоти судьбы. До чего, в самом деле, неприятно, что эта маленькая замарашка мадемуазель Николь похожа на самую блестящую даму Франции!

– Вот как! Вот как! – взвилась Николь, высвобождаясь, чтобы с большей силой возражать г-ну де Таверне. – Выходит, эта маленькая замарашка очень похожа на блестящую даму? Надо думать, у блестящей дамы такие же круглые плечи, такие же выразительные глаза, такая же стройная ножка, такая же пухлая ручка, как у маленькой замарашки? Коли так, господин барон, – в ярости заключила она, – значит ваши оскорбления относятся не только ко мне, но и к ней!

Николь раскраснелась от гнева и еще больше похорошела.

Герцог снова заключил ее красивые ручки в свои, снова зажал ее ноги между коленями и голосом, полным обещания и ласки, произнес:

– Барон, по-моему, никто при дворе не сравнится с вашей Николь. Что же касается той блестящей дамы, на которую она и впрямь немного смахивает, то здесь уж придется нам забыть о своем самолюбии. У вас, мадемуазель Николь, белокурые волосы изумительного оттенка; линия ваших бровей и носа – воистину царственная; стоит вам лишь четверть часа посидеть перед туалетом, и ваши недостатки, раз уж господин барон считает, что они у вас есть, исчезнут. Николь, дитя мое, вам хотелось бы жить в Трианоне?

– О! – воскликнула Николь, вкладывая в этот крик всю свою душу, полную вожделения.

– Что ж, вы поедете в Трианон, милочка, поедете и сделаете там карьеру, ничуть не вредя при этом карьере других людей. Барон, мне нужно сказать вам еще два слова.

– Говорите, дорогой герцог.

– Поди, дитя мое, – сказал Ришелье, – дай нам побеседовать еще минутку.

Николь вышла, и герцог приблизился к барону.

– Я столь настойчиво советую вам послать горничную вашей дочери потому, что этим вы порадуете короля, – сказал он. – Его величество не любит нищеты, а хорошенькие мордашки ему по душе. В конце концов, я в этом толк знаю.

– Что ж, если ты думаешь, что это порадует короля, пускай Николь едет в Трианон, – с улыбкой фавна ответствовал де Таверне.

– В таком случае, если ты не возражаешь, я увезу ее с собой, благо в карете есть место.

– Но ведь она так похожа на дофину! Об этом нужно подумать, герцог.

– Я об этом подумал. Под руками Рафте всякое сходство исчезнет за полчаса. В этом я тебе ручаюсь… Итак, напиши дочери записку, объясни, какое значение ты придаешь тому, чтобы у нее была своя горничная и чтобы эта горничная звалась Николь.

– Ты полагаешь, что она непременно должна зваться Николь?

– Да, таково мое мнение.

– А если ее будут звать как-нибудь иначе?..

– Это будет куда как хуже; клянусь тебе, что я в этом убежден.

– Тогда напишу немедля.

Барон тут же написал письмо и вручил его Ришелье.

– Но ведь надо дать Николь наставления, герцог?

– Я все объясню ей сам. Она девушка понятливая?

Барон улыбнулся.

– Итак, ты ее мне доверяешь, не правда ли? – спросил Ришелье.

– Ей-богу, это уж твое дело, герцог; ты у меня ее попросил – я тебе ее отдал, делай с ней, что сочтешь нужным.