Граф Калиостро, или Жозеф Бальзамо. Том 2 - стр. 66

От этих слов возмущение герцога тут же улеглось.

– Ну, что я говорил? Я так и знал, что ты не спишь.

– А что странного было бы, если б и спал? Едва светает.

– Но я-то не сплю, дорогой мой Рафте!

– Вы другое дело, вы министр, вы… Куда уж вам спать!

– Ну, вот ты уже меня бранишь, – промолвил маршал, строя гримасы перед зеркалом, – ты как будто недоволен?

– Недоволен? Мне-то какой в этом прок? Вы начнете изнурять себя службой, захвораете, и в конце концов управлять государством придется мне, а это не шутки, монсеньор.

– Эх, постарел ты, Рафте!

– Я ровно на четыре года моложе вас, монсеньор. Еще бы! Конечно, я постарел.

Маршал нетерпеливо топнул ногой.

– Ты прошел через переднюю? – спросил он.

– Да.

– Кто там?

– Все.

– Что говорят?

– Каждый твердит, о чем он вас попросит.

– Это в порядке вещей. А слышал ли ты что-нибудь касательно моего назначения?

– Я предпочел бы не пересказывать вам, что об этом говорят.

– Вот те на! Уже злословят?

– Да, причем те самые люди, которые в вас нуждаются. Что же скажут те, в ком нуждаетесь вы, монсеньор!

– Ну, знаешь ли, Рафте, – с притворным смешком возразил старый маршал, – вряд ли они скажут, что ты мне льстишь…

– Послушайте, монсеньор, – отвечал Рафте, – и какого дьявола вы впряглись в этот воз, который зовется министерством? Неужто вам надоело жить да радоваться?

– Но ведь все остальное я уже испробовал, друг мой.

– Силы небесные! Мышьяку вы тоже не пробовали, так почему бы вам любопытства ради не подсыпать его себе в шоколад?

– Ты просто лентяй, Рафте; ты догадываешься, что тебе, моему секретарю, изрядно прибавится работы, вот ты и бьешь отбой… Впрочем, ты сам это сказал.

Маршал велел одеть себя с особым тщанием.

– Подай мне военный мундир, – приказал он камердинеру, – подай военные ордена.

– Мы как будто беремся за военное дело?

– Да, сдается, что за него мы и беремся.

– Вот как? Однако, – продолжал Рафте, – я еще не видел назначения, подписанного королем, это нарушение правил.

– Назначение придет, можно не сомневаться.

– А, «можно не сомневаться» – это теперь равносильно королевскому приказу.

– Каким ворчуном ты становишься с годами, Рафте! Откуда такая приверженность к правилам и форме? Знай я об этом заранее, ни за что не поручил бы тебе готовить мою речь при вступлении в Академию: она превратила тебя в педанта.

– Помилуйте, монсеньор, раз уж нам вручены бразды правления, будем следовать законным формам. Но странно все же…

– Что именно странно?

– Только что на улице ко мне подошел господин де ла Водре; он сказал, что о министерских постах ничего еще не известно.

Ришелье улыбнулся.

– Господин де ла Водре прав, – сказал он. – Так ты, значит, уже выходил из дому?

– Пришлось, черт побери: меня разбудил этот проклятый грохот карет, я и велел, чтобы меня одели; тоже нацепил военные ордена и прошелся по городу.

– Вот оно что! Господин Рафте веселится на мой счет!

– Боже меня упаси, монсеньор, но только, видите ли…

– Ну, ну?

– Гуляя, я повстречал одного человека.

– Кого это?

– Секретаря аббата Терре.

– Ну и что?

– Да то, что, по его словам, военным министром будет назначен его хозяин.

– Скажите пожалуйста! – с неизменной своей улыбкой обронил Ришелье.

– Какой вывод из этого делает ваша светлость?

– Вывод такой, что, если военным министром будет Терре, значит я им не буду, а если не Терре – тогда, возможно, портфель достанется мне.