Гойя, или Тяжкий путь познания - стр. 57
– Это великолепно, Франчо! – с веселым восторгом воскликнул он наконец.
13
Гойя жил мучительным ожиданием вестей из Эскориала, но Каэтана молчала, и скука траурных дней и недель только усугубляла его подавленность и раздражительность.
И вдруг к нему явился неожиданный гость – его друг и земляк Мартин Сапатер.
При виде своего дорогого наперсника Гойя возликовал, возблагодарил всех святых за эту радость, принялся горячо обнимать его, целовать, тормошить, усадил в кресло, но тут же снова подхватил и потащил под руку по мастерской.
При всей своей гордости Гойя был человеком общительным. Он охотно делился своими мыслями и чувствами с Хосефой, с Агустином, с Мигелем. Но самые сокровенные заботы, самые тщеславные мечты и горькие печали он мог обсуждать лишь со своим единственным другом Мартином. И сейчас он засыпа́л его, статного, степенного, добродушного, исполненного достоинства мужчину, бесконечными вопросами, сам то и дело начинал что-то бурно и бессвязно рассказывать, не замечая завистливых и ревнивых взглядов Агустина.
Они подружились, когда шестилетний Франсиско приехал из родной деревни Фуэндетодос в Сарагосу. Оба учились грамоте в школе монаха Хоакина, но принадлежали к разным враждебным лагерям: Гойя был членом мальчишеской банды имени Девы Марии дель Пилар, а Сапатер – членом банды Святого Луиса. После того как маленький Гойя однажды нещадно отлупил Сапатера, тот проникся уважением к его банде и перешел на их сторону. С тех пор они стали неразлучными друзьями. Франсиско привлекал Мартина обаянием сильной, непредсказуемой личности, а у благоразумного Мартина всегда был наготове полезный совет, к тому же он отличался практической жилкой. Франсиско родился в бедной семье, его друг был отпрыском почтенного рода богатых горожан. Мартин с детства верил в художественное дарование Гойи. По ходатайству отца Сапатера сарагосский меценат граф Пиньятелли дал возможность маленькому Франсиско учиться рисунку и живописи.
– Ты совсем не изменился, малыш, – сказал Гойя Сапатеру, который был выше его ростом на целую голову. – Только твой огромный носище вырос еще больше. Ты стал таким солидным, важным – смотришь на тебя и сразу вспоминаешь все знатные сарагосские фамилии: Сальвадорес, Грасас, Аснарес…
– Надеюсь, и Кастель, и Лонха, и Пуэнте, – удалось наконец вставить Сапатеру.
– Все! – подтвердил сияющий Франсиско.
Он и в самом деле мысленно перенесся в город своей юности и ясно увидел Сарагосу, с ее поблекшим великолепием, с ее грязью и пылью, с ее мавританскими башнями над храмами, увидел древний мост над ленивыми серо-зелеными водами Эбро, пыльные бледные равнины за городскими стенами и далекие горы.
Встретившись, они снова превратились в мальчишек. Снова перед ними была вся жизнь, заманчивая, полная приключений; за каждым поворотом их ожидало что-то новое, что им предстояло обнаружить, покорить, завоевать. Франсиско нуждался в благоразумии друга, в его бескорыстной помощи; для Мартина унылый, тусклый мир становился цветным, когда Гойя делился с ним открытиями своего пытливого ока и своей неуемной души.