Готамерон. Том I. Весна знамений - стр. 24

– Его жизнь будет моей платой. – С этими словами некромант извлек из мешка продолговатый черный брусок. – Хочу, чтобы ты выковал клинок.

Заготовка легла на стол. Пламя свечи дрогнуло, но золотистые блики вместо привычной пляски как будто стали растворяться в черной поверхности. Гройс в изумлении посмотрел на диковинную сталь, больше похожую на полированный гематит.

– Черную руду в наши дни добыть непросто, и еще сложнее обработать. Ты ведь знаешь, что это за металл?

Гройс кивнул, коснувшись заготовки. Черную руду в Магории добывали только жители Хладной гавани, и продавали только в пределах Фордтуленского герцогства. Сваренный из нее металл получался ломким, и годился разве что для изготовления домашних инструментов.

– Я обыкновенный кузнец. Делаю гвозди и наконечники для стрел. Чтобы изготовить оружие из этого, нужно быть грандмастером. Ваш переросток приятель прав, отнесите его в долину.

Слово «переросток» повисло в воздухе. Айнхарт со скрипом сжал стальные перчатки, но, поймав на себе пристальный взгляд чародея, счел разумным промолчать.

– Не прибедняйся, Гройс. Уж я-то знал, к кому иду. Звезда Пура сияет ярко, но времени у тебя мало. Не надо никаких украшений, эфеса и тем более клейма. Только лезвие. Размеры я задам.

Гройс беспомощно развел руки, заметив, что выкованный меч даже после закалки рассыплется от нескольких ударов, но некромант на него даже не взглянул.

Уже не понимая, что происходит, юноша поспешил на задний двор, разжигать горн. До рассвета улицу наполняли стуки и шум пламени. Возмущенные соседи распахивали ставни, но, заметив гамеланцев, помогавших кузнецу, возвращались в постели. Бангладор наблюдал за работой из тени под навесом. Примостившись на высокой бочке, чародей курил трубку и с удовольствием следил, как формуется лезвие под ударами молотов.

Ковка продолжалась до зари. Молодой кузнец едва держался на ногах, когда самая яркая звезда на небе растворилась в белой дымке. Работа была выполнена. Его отец проснулся рано утром и, как ни в чем не бывало, пошел за водой. С первыми лучами солнца зло оставило дом на улице мастеров. Бангладор и его гамеланцы покинули город через восточные ворота. Больше отец и сын их не видели.

Широкая каменистая тропа тянулась вниз, петляя меж склонов. Время от времени на пути попадались затянутые вереском террасы и поросшие чертополохом лощины. Повсюду пестрели шапки из желтых цветов, разносивших по воздуху медовый аромат.

Бунт почти не смотрел по сторонам. Походный мешок гулко стучал за спиной. Позади остались высокогорные пастбища, а вместе с ними мерзкий арендатор Ворвим, на которого он горбатился полтора года. Кто бы мог подумать, что старик удержит часть заработка, сославшись на сломанный инструмент, а потом и вовсе выставит его с фермы.

Так или иначе на южном плато его больше ничего не держало. Кроме нескольких пастухов и подёнщиков там не было никого, кто мог пожалеть об уходе старины Бунта. На всем острове не было такого человека. Даже сержант Арвин, с которым он сдружился в прошлом году, и тот относился к нему как к бродяге. Зато свобода открывала большие возможности. У него не было семьи, он не был привязан к одному месту и жил вдали от войны. На Миркхолде он мог попытаться стать лесорубом, бондарем или даже охотником. Все лучше, чем оставаться подёнщиком, которым платили жалкие десять монет в неделю.