Государство всеобщего благосостояния - стр. 7
Итак, социальные проекты прошлых веков далеко не всегда ограничивались рамками социально-философского жанра. XVII–XIX вв. известны попытками реального воплощения социальных проектов идеального общественного устройства – фабрики Роберта Оуэна в Нью-Ланарке, дворцы-фаланстеры Шарля Фурье, братства сенсимонистов, «Паноктикум» Иеремии Бентама (1748–1832), принципы которого он планировал положить в основу промышленных предприятий.
Если Оуэн, Фурье и Сен-Симон известны своими просоциалистическими воззрениями, то проект Бентама сравнивают с моделью идеальной тюрьмы, в которой один стражник может наблюдать за всеми заключенными одновременно. В своем произведении Бентам продемонстрировал предел развития социальной организации, построенной на основаниях социального порядка и контроля, негативные перспективы социалистического утопизма и эгалитаризма, то, что позже стало предметом рассмотрения антиутопий ХХ в. Произведение Бентама, так же, как и «Басня о пчелах» Мандевиля, являются своего рода альтернативой проектам идеального общества.
Согласно Б. Расселу, Бентам желал создать «социальную систему, которая бы автоматически делала людей добродетельными». Эта нашла воплощение в его труде «Паноптикум», изданном в конце XVIII в.16 Определение понятия «добродетель» вытекает у Бентама из принципа «наибольшего счастья», который наряду с принципом ассоциативности лежит в основе его учения.
Бентам утверждал, что наряду с существованием добра в общем смысле слова каждый индивид стремится к тому, что считает своим собственным счастьем. Поэтому дело законодателя – устанавливать гармонию между общественными и личными интересами. Уголовный закон в этом смысле есть способ приведения интересов личности к единству с интересами общества, и в этом его оправдание. Человека надо наказывать по законам уголовного права, для того, чтобы предотвращать преступления, а не потому, что мы ненавидим преступника. Гражданское право должно преследовать четыре цели: обеспечение, изобилие, безопасность и равенство, при этом Бентам ничего не говорит о свободе. «Бентам мало заботился о свободе, – пишет Рассел. – Он восхищался благожелательными самодержцами, предшествовавшими Французской революции: Екатериной Великой и императором Францем. Он глубоко презирал учение о правах человека. Права человека, говорил он, – это явная чепуха, неотъемлемые права человека – чепуха на ходулях. Когда французские революционеры разработали свою Декларацию прав человека, Бентам назвал се “метафизическим произведением” – “ne plus ultra метафизики”. Ее пункты, говорил он, можно разделить на три класса: 1) невразумительные, 2) ложные, 3) как невразумительные, так и ложные. Идеалом Бентама была безопасность, а не свобода. “О войнах и штормах лучше всего читать, жить лучше в мире и спокойствии”»17.
Вот так, основываясь на, казалось бы, вполне благих устремлениях, в 1797 г. Бентам предложил новую модель тюрьмы, известную как Паноптикум, в которой все заключенные должны находиться под круглосуточным наблюдением тюремщика, затаившегося наверху здания; при этом арестованные не способны увидеть своего надсмотрщика. В своем произведении Бентам продемонстрировал предел развития социальной организации, построенной на основаниях социального порядка и контроля, негативные перспективы социалистического утопизма и эгалитаризма, то, что позже стало предметом рассмотрения антиутопий ХХ в.