Государство и экономика: опыт экономических реформ - стр. 15
В непонимании комплексного, структурного характера отставания и соответственно способов его преодоления состоит трагическая ошибка царствования Николая I, пытавшегося обеспечить доминирование в Европе консервативной аграрной монархии. Это тоже была попытка модернизации, но основанная на ложных предпосылках относительно тенденций общественного прогресса. Действительно, если в основание социально-экономической модели положить тезис о нейтральности экономической структуры по отношению к модернизации, то дальнейшие решения выглядят вполне логично и последовательно. По сути, «охранительная модернизация» сводится к следующим опорным точкам.
Во-первых, консервация экономической структуры. Отказ от стимулирования развития промышленности и крайне настороженное отношение к элементам новой хозяйственной структуры. Особенно отчетливо это заметно по осторожному отношению к развитию железных дорог, которые стали строиться в России значительно позднее, чем в других европейских странах. С подозрением власти относились к частным банкам и акционерным обществам, видя в последних исключительно инструменты махинаций и спекуляций. Своеобразная роль в этой конструкции отводилась и протекционизму: в отличие от традиционных представлений о протекционизме (от Ф. Листа до С. Ю. Витте и Д. И. Менделеева) как инструменте поддержки молодой национальной промышленности здесь в нем видели способ обеспечить автаркическое развитие, защищающее от экономических кризисов.
Во-вторых, наличие политических ограничений, консерватизм социально-политической структуры, включая сохранение и упрочение существующих форм социальной стратификации. Это находило проявление и в системе государственного управления, и в логике существующих общественных структур, и во вмешательстве государства в хозяйственные процессы. Наиболее жестко это выразил многолетний министр финансов Николая I и активнейший борец с новыми веяниями Е. Ф. Канкрин, который писал: «Иногда говорят, что собственник лучше всех знает, как использовать свое имущество. Разумеется, в своих интересах, но не в интересах целого, которому, однако, должна быть подчинена всякая собственность, поскольку лишь при этом основном условии может вообще состояться собственность»[23]. Эта фраза является отражением этатизма как мировоззрения применительно к экономической политике, став одним из оснований противостояния между этатистским и либеральным (идущим от приоритета частного интереса) подходами, в полной мере сохраняющегося вплоть до настоящего времени.
В-третьих, формировался определенный тип образования, чуждый поиску и творчеству, что было необходимо в условиях ускорявшегося темпа общественных (в том числе экономических) изменений. Суть образовательной доктрины наиболее четко выразил тогда министр народного просвещения К. А. Ливен: «Для государства и человечества было бы лучше, если бы люди менее стремились учить и управлять, чем повиноваться и точно исполнять установленные правила».
Наконец, в-четвертых, власть всячески стремилась ограничить контакты с Западом. Паспорта для выезда за рубеж выдавали с большими бюрократическими проволочками, и они стоили очень дорого.
Эта политика должна была обеспечивать стабильность и порядок. И она обеспечивала стабильность и порядок на протяжении довольно длительного времени, не допуская развертывания модернизационных процессов, тем более что охранительно-консервативная модель модернизации воспринималась как способ недопущения революционных эксцессов. Однако на практике это привело к катастрофическим последствиям с точки зрения как внутренних вызовов, так и международного позиционирования России. Результатом торможения модернизации стало «ужасное зрелище страны… где… нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей»