Государственный Алхимик - стр. 30
По одной ежедневно.
Я ждал, когда ячейка Вертикали восстановит заклинание, а затем снова отправлял его в голову Эла. Так тщательно я раньше никого ещё не проверял, да и опасался так делать – объект мог почувствовать проверку.
Но Лавров ничего не заподозрил – каждый вечер он был слегка навеселе, потому что выпивал за свою свободу, а в таком состоянии вообще сложно что-то заметить.
Вот он и не замечал.
И каждый раз я проникал в его память всё дальше, просматривал даже самое интимное, не предназначенное для чужих глаз.
Моральных мук при этом я не испытывал, даже когда казалось, что подглядываю за человеком через замочную скважину. Но и никакого удовольствия при этом не получал, а даже наоборот. Проверка Правды была крайней мерой.
Но в итоге – ничего.
Да, теперь я знал много чего из воспоминаний Сердцееда Лаврова. Его любовные интрижки, его горячие постельные развлечения, его пьянки, драки из-за девушек, ссоры с отцом и постоянное враньё матери.
А еще – его прямолинейность и чувство юмора, его раздолбайство и природный талант в магии, достижения в учёбе и попытки создать невероятный артефакт, чтобы повысить ранг до Прозревшего Мастера.
Я проверил всё, до чего мне хватило умений дотянуться, но всё равно не нашёл ничего, что указывало бы на связь Эла с моим отцом и попыткой моего убийства.
И наверняка, узнав о том, что я покопался в его воспоминаниях, Лаврентий «Эл» Лавров разворотил бы мне голову, скинул бы меня с поезда или действительно создал бы проклятый артефакт, чтобы я мучился всю оставшуюся жизнь.
Но он не знал, поэтому был счастлив от того, что едет куда глаза глядят и теперь свободен.
Относительно свободен, конечно.
Его матушка продолжала следить за ним через нательную метку, которую пообещала снять через полгода, когда Эл наконец пройдет семейный ритуал. То есть практически никогда.
Тем временем счастливый Эл уже забыл про нападение колдунов и частенько переписывался со своей сестрой Ольгой по Скриптории. Чаще всего, сидя за чашкой кофе или бокалом пива в вагоне-ресторане (он вообще оттуда почти не выводился).
– Написал Оле о том, что у меня появился друг, у которого я ещё не увёл невесту, – сообщил он мне на третий день путешествия. – А она, знаешь, что ответила? Ответила, что не увёл, потому что у тебя невесты нет. А если б была, то увёл бы.
Я зловеще сощурился.
– Это была бы последняя глупость в твоей жизни.
– Злой ты, Илья, – поморщился Эл, после чего окинул взглядом пустой ресторан. – Но жаль, конечно, что ты без невесты едешь. Не хватает компании дам. Или взять, к примеру, твою двоюродную сестрицу, Нонну Евграфовну…
– Вот её попрошу оставить в покое.
Эл опять поморщился.
– Ты ещё и зануда. Даже помечтать не даёшь. Вот была бы Нонна в этом поезде, то я бы даже соблазнять её не стал. Просто наслаждался бы её обществом. Чисто платонически. Признаюсь честно, так я никогда ещё не делал, но готов пожертвовать собой.
– Да ты герой, Эл, – усмехнулся я. – Какая сила воли.
Знал бы он, что Нонна сейчас находится в соседнем купе и пробует на вкус очередной пирог моей няни, то уже бы отправился на соблазнение неприступной девушки.
Но он не знал.
Он вообще мало что знал о моих делах, хоть порой и спрашивал, зачем я еду в такую глухомань.
На всякий случай я проверил ещё и своего помощника Виктора Камынина. Он служил у нас в доме уже много лет и был одним из секретарей отца, поэтому его надо было просмотреть.