Государства и социальные революции. Сравнительный анализ Франции, России и Китая - стр. 53
В противоположность французской монархии, английское правительство могло в чрезвычайных ситуациях получать займы быстро и под низкие проценты. Дело в том, что английские власти могли действовать через Банк Англии – публичный институт, чье существование и действия зависели исключительно от степени торгового процветания Англии и уверенности в умах высшего класса, создаваемой под тщательным контролем парламента над государственным долгом и гарантиями его выплаты. Вследствие этого, как говорит нам С. Б. А. Беренс, «хотя может показаться, что налоговые доходы британского правительства в мирное время, даже к концу XVIII в., не могли составлять больше половины французских, британские расходы на последних стадиях двух величайших войн столетия, по-видимому, превосходили расходы французов»[146].
По мере того как все новые и новые войны и военные поражения ухудшали финансовое положение французской монархии, сменявшие друг друга на этом посту министры финансов пытались реформировать налоговую систему, отменив большую часть освобождений от налогов для привилегированных групп и уравнивая налоговое бремя для провинций и областей. Поскольку взимание прямых подоходных налогов было за пределами административных возможностей всех правительств XVIII в., существовавшие прямые налоги на сельское хозяйство и косвенные налоги на предметы потребления с необходимостью оставались в силе, вероятно, с большими ставками для всех, поскольку корона нуждалась, в конечном счете, в больших денежных поступлениях[147]. Естественно, все социальные группы сопротивлялись таким реформам. Но наибольшее значение имело сопротивление со стороны тех богатых, привилегированных групп, которые одновременно и занимали высокое место в обществе, и стратегически укрепили свои позиции в государственном механизме.
Самое яростное сопротивление попыткам короны выжать побольше налогов, бесспорно, оказывали parlements. Номинально выступая просто частью королевской администрации, эти судебные корпорации, находившиеся в Париже и ведущих провинциальных городах, были в первую очередь апелляционными судами по всем гражданским и уголовным делам. Однако вдобавок они обладали еще несколькими характеристиками, которые, вместе взятые, делали их ключевыми центрами воздействия высшего класса на королевскую власть. Во-первых, магистраты занимали свои должности на правах собственности и, соответственно, не могли быть с легкостью смещены. Более того, в качестве корпораций parlements контролировали доступ в свои ряды. Во-вторых, магистраты неизменно были богаты, в основном в формах, связанных с налоговыми освобождениями. Согласно Франклину Форду, «их состояние включало не только должности, сами по себе представляющие крупные инвестиции, но также и внушительные накопления в ценных бумагах, недвижимости в городах и сельских сеньориях»[148]. Кроме того, магистраты играли решающую роль в защите прежде всего сеньориальной собственности. Дело в том, что в качестве апелляционных судов, разбирающих споры о сеньориальных правах,