Гостинодворцы. Купеческая семейная сага - стр. 8
– И эта пора недалека…
– Я сам так думаю… А Липа вон утверждает, что этот Иван-царевич мимо Таганки проехал… Ха-ха-ха.
– А что… Олимпиада Сергеевна… здорова? – потупился Сергей.
– Что ей делается… вы знаете особенность канареек?
– Нет.
– Канарейки отлично поют и в клетке… Кстати, о Липе… и задала же она мне головомойку за вас!
– За меня?
– За вас. Когда вы у меня были?
– Кажется, неделю тому назад! – соврал Сергей и покраснел.
– Разве? Представьте, ужасно обиделась, почему я не послал за ней, когда вы у меня были.
Сергей чуть было не упал со стула. Он готов был броситься на шею к Александру и задушить его в объятиях.
– Я очень благодарен Олимпиаде Сергеевне за ее внимание, – бормотал он.
– Она вам очень симпатизирует. «В первый раз в жизни, – говорит, – живого человека встречаю». Да-с! Вот вам какой аттестат девицей из Таганки выдан.
Александр захохотал и тотчас же спохватился.
– Батюшки, не забыть бы послать за Липой, а то опять мне попадет на орехи.
Явился самовар, а минут пять спустя, улыбаясь, влетела в комнату брата Липа и шумно поздоровалась с молодыми людьми. Брата чмокнула в макушку, предварительно взъерошив ему прическу, а Сергею, с размаху, по-купечески, подала руку.
– Липа, хозяйничай! – крикнул ей Александр и скрылся за каким-то особенным домашним печеньем, которым, по его словам, одна знакомая купчиха объелась до того, что должны были созвать консилиум.
Липочка быстрым движением ноги подбросила стул к самовару и заварила чай. Сергея охватило волнение. Он молчал и влюбленными глазами следил за пальчиками Липы, перелетавшими от крана самовара к чайнику и обратно.
– Ну-с, готово! – проговорила Липа, ловко бросая крышечку на чайник. – А вы, Сергей Афанасьевич, были у Саши на днях?
– Был и очень сожалел, что не видал вас! – ответил Сергей, поднимая глаза на Липу. Она ему показалась еще красивее, чем в первый раз. Ее русую головку, словно обручем, охватывала голубая ленточка, а длинные тяжелые косы кокетливо были переброшены чрез плечо на грудь.
Она так доверчиво и любовно смотрела на Сергея, что все его тревоги и сомнения разлетелись, как дым.
– А я-то как жалела! – всплеснула руками Липочка. – Живые люди у нас редко бывают, а я в это время, представьте, сидела наверху у дедушки и играла с ним в шашки, и глупо провела вечер, и дедушку рассердила.
– У вас дедушка еще жив?
– Да, отец моей матери. Совсем древний старик, забытый и Богом, и людьми. Только я иногда с Александром развлекаем его, играя с ним в его любимые шашки или рассказывая новости… и какая досада: вы ушли как раз в то время, как я сошла сверху…
– Я это знаю. Вы смотрели в окно… то есть виноват… – спохватился он.
– Откуда вы знаете, что я смотрела в окно? – вспыхнула Липа.
– Мне показалось… может быть, я и ошибся, – покраснел Сергей.
Молодые люди замолчали. Сергей проклинал себя за свой язык, а Липа, разливая чай, исподлобья бросала на него пытливые взгляды.
– А вот и печенье! – появился Александр с корзиночкой в руках. – Кушайте, Сергей Афанасьевич, только, пожалуйста, не объедайтесь до консилиума.
Сергей не заметил, как пролетело несколько часов. Нужно было уходить. Правда, ему было жаль расставаться с такими хорошими людьми, как молодые Алеевы, но зато на душе у него было так легко и хорошо, как никогда.