Гостинодворцы. Купеческая семейная сага - стр. 58
Толпа заговорила.
– Что? Говорите кто-нибудь один.
– Мы с дилехтуром желаем! – выкрикнул бородатый фабричный, выступая вперед.
– Директора на фабрике нет, а хозяин здесь я. Говори, что вам надо?
– Насчет харчей… уж оченно харч плох, – нерешительно зачесал в затылке фабричный, следя за эволюциями револьвера.
– Знаю. Слышал, – отрывисто ответил Сергей. – Это вина не наша, а приказчика, который сегодня же будет уволен. Слышите?
– Слышим, как не слыхать, покорнейше вас благодарим, Сергей Фанасьич! Уж будьте таким благодетелем, ослобоните от аспида.
– Я вам даю слово, что сегодня же его не будет. Дальше! Что еще, ребята?
– Вот тоже насчет штрахов, одолели! За все про все ди-лехтур штрахует, уж будьте ласковы, взойдите в наше положение.
– Штрафы пишутся на все по фабричным правилам. Правила эти вам известны.
– Оно конечно, это действительно, – заговорили в толпе, – только уж оченно обидно.
– Стой! Если вы были недовольны штрафами, почему не жаловались хозяину?
– Дилехтуру говорили, Сергей Фанасьич!
– Директор – такой же служащий, как и вы. Нынче он здесь, завтра – его нет. Ваша прямая и первая обязанность была идти к хозяину и жаловаться, а вы пошли кривым путем, путем грабежа и насилия. Вы разбили и разграбили лавку, а знаете ли, что бывает за разбой и грабеж?
Толпа молчала.
– Я понимаю вас, ребята, вы поступили в этом случае как неразумные дети, не заботясь о последствиях, одним словом – вас подбили на незаконное дело.
– Подбили! Это верно! – заговорили в толпе. – Мы люди темные, кто же знает, – сказали: валяй, сдадутся, ну, п… прости, Христа ради, Сергей Фанасьич!
– Постойте! Мне вас жаль, от души жаль, ребята… я знаю, что вы хорошие, честные работники, у каждого из вас есть жена, дети, которые сыты только тогда, когда у вас есть работа, что же вы делаете? Вы идете на разбой, забывая, что ваши дети перемрут с голода, потому что за разбой одна дорога: сперва острог, а затем каторга, подумали ли вы, что вы делаете?
– Это они вот все, Васька да Микитка! Народ отчаянный, ах, жулики! – голосили в ответ. – Сергей Фанасьич! Пожалей детишек-то наших!
– Хорошо. Слушайте, ребята. Вот мое решение: я спишу вам половину штрафов по последнему расчету, скрою от начальства ваше буйство, но с условием: во-первых, вы должны мне выдать коноводов, а во-вторых, сию же минуту приняться за работу, согласны?
– Вот как!.. Ай да Сергей Фанасьич, душа-человек! Ребята, вяжи Ваську с Микиткой. Спасибо тебе, Сергей Фанасьич, развязал ты нас, ребята, ура Сергею Фанасьичу!
Толпа грянула «ура» и, кидая картузы в воздух, с шумом двинулась на фабрику. Не прошло и пяти минут, как на площади перед директорским домом, кроме связанных двоих коноводов, не осталось ни одного человека.
Коноводы, понурив головы, стояли перед Сергеем и ждали своей участи.
Сергей сошел с крыльца и посмотрел с сожалением на брошенных толпою главарей.
Те еще ниже опустили головы.
– Запомните раз навсегда, – сказал он, – толпа всегда останется толпой. Сейчас она идет за вами, а чрез полчаса – идет за другим и отдает вас самым предательским образом в руки врага. Я враг ваш, но, на ваше счастье, враг великодушный. Я прощаю вас, ибо вы не ведали, что творили. Андрей, развяжи им руки!
Андрей молча развязал руки коноводов и еще отчаяннее заломил картуз на затылок.