Господство тьмы. Искупление. Книга третья - стр. 57

– Да это невозможно есть, – кривится Ливий и отодвигает от себя поднос.

– Да неужели? – с ехидством бросает Джексон, но не перестаёт жевать на вид не слишком эстетичную, но при этом абсолютно безвкусную еду.

– Ешь, а то всю ночь буду слышать, как твой желудок жрёт сам себя, – хмуро говорит Лиам и бросает взгляд на Шепарда, который почти всё уже съел, неотрывно глядя в одну точку на столе.

Если бы Лиаму ещё тогда, три года назад, сказали, что всё будет так, как сейчас, он бы не поверил, покрутил пальцем у виска и сказал, что все сошли с ума. Но, увы, теперь он так не скажет. Жизнь за эти годы слишком изменилась, как и, в принципе, вся Бездна. Тот первый бой, когда Кристофер их остановил, стал началом конца. Это не было жизнью – лишь простым существованием. Рэй ещё год издевался над всеми рабами, включая его и Шепарда, но каждый раз их четвёрке удавалось выжить, научившись играть по правилам лидера города. Как и предполагал тогда Лиам, в Бездну завезли новых рабов, а тех, кто из стареньких создавал слишком много проблем, отправили на арену – и притом пожизненно.

И вот уже три года никто из тех, кто здесь живёт, не видел дневного света, не говоря уже о том, чтобы выйти без охраны. Рэй приказал разделить тюрьму между заключёнными и бойцами, чтобы ни те, ни другие не поубивали друг друга до выхода на арену.

И как же так получилось, что вся четвёрка осталась на арене, которая когда-то принадлежала Кристоферу? Ответ был прост: Рэю нравилось наблюдать за своими игрушками, которые в первый год постоянных боёв убивали всё лучше и лучше. Видеть, как выродок Шепарда из мальчишки превращается в убийцу, теряя остатки человечности. Ведь такими можно легко управлять: достаточно сломать его и взрастить внутреннего монстра, который позже будет жаждать только одного – убивать. Лиам не даст соврать, что слышал эти слова, когда Рэй вызывал его к себе и заставлял «играть» в обмен на жизнь его брата.

Что касается Ливия и Джексона, их приказали не трогать – только потому, что они оказались живучими и умели устраивать на арене кровавые бои.

Как итог всех новых правил, Лиам видел, как когда-то любящий справедливость человек ломается, превращаясь в подобие того, кем хотел его вырастить Кристофер. За эти три года Коул стал чаще драться, не спать, злиться по пустякам, искать любую причину для драки. А выходя на арену, первым бросался на противника, лишь бы выпустить пар. Не зря в их камере всегда стояла бочка с холодной водой – только она могла усмирить внутренних монстров и вернуть в жестокую реальность.

В последние несколько недель не только Лиам заметил, что Шепард становится всё агрессивнее, но и Джексон – тот, кто изначально был таким же, как Коул сейчас. Он не мог справиться с этим, пока в его жизни не появились ребята, научившие его бороться и выпускать эмоции только на арене. Ливий, который с момента появления Коула был рядом, понимал, что пацан ломается. И с этим срочно нужно было что-то делать.

– Меня сегодня заберут, – спустя несколько минут молчания сказал Лиам. Не поднимая головы от подноса, он посмотрел на парней. – Буду договариваться за нас всех.

Коул поднял взгляд и усмехнулся, будто понимая, что выйти отсюда – значит обречь себя на издевательства Кристофера. И как выбрать? Остаться и умереть здесь или подчиниться и терпеть то, что он делает с детьми?