Господин Великий Новгород 1384: путешествие во времени - стр. 36

Мы стоим, поражённые политическим талантом владыки: с одной стороны, славляне не будут недовольны унижением князя, оставшегося совсем без кормления; с другой стороны, претензии ореховцев и корельцев удовлетворены; с третьей – князю Патрикею ясно дано понять, какое его место, и чтó с ним может сделать владыка и вече.

По сути, церковная иерархия повторяла собой иерархию мирскую.

Начиналась она с прихода (как мирская начиналась с улицы). Как таковой, современный приход впервые появляется в письменных источниках только в 1485 году как искусственно сформированная церковная структура[467]. В Уставе князя Ярослава Мудрого о святительских судах (XII–XIV вв.) говорится о «пределе – переезде – уезде»[468], территориальной церковно-административной единице, чьё название («предел») соответствует греческому «perioikon». В дальнейшем именно «предел» становится наиболее часто употребляемым термином для обозначения церковного округа, впервые будучи упомянутым в Ефремовской кормчей[469] XII века, Климентовской новгородской кормчей 1280-х годов и далее.

До появления типично московитского «прихода» (с прикреплением новых прихожан к старым церквям) и оформления клира как одного из сословий Царства Московского основной единицей церковной жизни были существующие социально-политические подразделения, например, княжеский двор, городские сотни, боярские семьи. Одновременно с «уездом» в XII–XV веках существовало такое понятие как «покаяльная семья», формировавшаяся вокруг конкретного священника, а не по территориальному принципу. Новгородский епископ Нифонт советовал христианину, оказавшемуся прихожанином нового храма, не прерывать отношения с «покаяльной семьёй» и хотя бы тайком, но ходить туда исповедоваться[470].

Нередки упоминания о том, как жители определённой улицы сами строили свои, приходские церкви, содержались же такие церкви тоже уличанами: «великая улица Воскресеньска, многiя хрестьяне, по благословленiю пресвященного архиепископа Великаго Новагорода и Пъскова владыъ Ионы, заложиша церковъ святое Воскресенье Христово, а [то] старая порушилась»[471], «…заложиша Лукиници[472] церковь камяну святыхъ апостолъ Петра и Павьла, на Сильнищи»[473], «Поставиша лубянци церковь камену святого Георгиа», «посадник Богдан Обакунович с своею братнею и с уличаны поставиша церковь каменну св. Симеона на Чюдинцеве улице»[474]. В Пскове ситуация обстояла точно так же: «Въ лъто 6902. Кончаны быша перши у Крому… и колоколницю поставише»[475]. Уличане не только ремонтировали обветшалые церкви и строили новые, но и закупали необходимую утварь и книги: так, в 1400 году для церкви Св. Кузьмы и Демьяна была заказана богослужебная книга «Пролог», «повелением боголюбивых бояр Юрия Онсифоровича, Дмитрия Микитинича, Василия Кузминича, Ивана Даниловича и всех бояр и всей улице Кузмодемьяне»[476]. По сути, уличанские церкви были строениями общественными; возможно, как Господский совет собирался во владычной палате, в церквях собирались уличане на уличанское вече[477]. В церквях же хранился товар[478]: «сгоръ церковь святаго Дмититрiя… товара множество исгоръ»[479]; «цто прибытка в веся будете то вложи во церкове»[480] – и это не единственная берестяная грамота, советующая сохранить ценности в церкви