Господин Великий Новгород 1384: путешествие во времени - стр. 10

Выйдя из дома, мы замечаем рядом с сенями открытую клеть[87], построенную из тонких брёвен. Печи там, конечно же, нет, но пол всё равно дощатый, хоть и сделанный из досок куда более тонких, частично поломанных. Мимо проходят, косясь, но молча, двое сыновей-подростков, неся жердины и бочку с киянкой в погреб – киянка для закрепления жердей, чтобы пол не всплыл весной, а бочка будет вкопана по кромку в пол, чтобы служить водосборником. Последнее, на что мы с удивлением бросаем взгляд, – это врезной замок на окованной железными пластинами створке ворот, и выходим обратно на улицу.

При виде всех этих хозяйственных работ у нас возникает закономерный вопрос: куда же деваются все те бесконечные пакеты с мусором, которые мы каждый день выбрасываем в мусорные баки? Стоит начать с того, что в этом времени нет пакетов, как нет и упаковки как таковой, следовательно, нет и необходимости постоянно избавляться от картона и пластика, в который заворачивают даже самые незначительные покупки. Единственный вид упаковки, который используется, – тара типа мешков, бочек, туесов, – после прихода в негодность сжигается в печи. Пищевые отходы (которых немного, ибо в пищу пригождается практически любая часть животного) либо идут на корм свиньям, либо вываливаются в компостную кучу. Старая одежда перешивается, совсем заношенная и порванная идёт на ветошь. Всё то, что не может быть сожжено или сгнить само, применяется повторно: щепа и кора высыпается на землю, гнутые гвозди выпрямляются, совсем ржавые – отдаются кузнецу на переплавку, глиняные черепки либо идут в строительный раствор (если поблизости есть какое-либо каменное строение), либо вместе со щепой выкидываются на землю.

Витков переулок, в начале которого мы сошли с барки на берег, в конце концов приводит нас на Торг, и вот тут-то город бросается не только в глаза, но и в уши. «Половник ржи за сорок алтын! Ну за 35 возьми! Лодьи, делаю лодьи набойные! Хмель добрый, 15 денег зобница! Мёд 7 пуд на полтину! Едвабица, едвабица польская!» Звонко перекликаются колокола, люди пытаются перекричать друг друга на разных языках – хорошо ещё, что мы не рядом с Козьмодемьянской улицей, где звенело бы в ушах от грохота кузнечных молотов.

Бесчисленные амбары и лавки только кажутся хаотически расставленными: лавки образовывают ряды, в каждом из которых продаётся сходный товар, или на каждом ряду торгуют купцы-соотечественики[88]. Невдалеке – на берегу – торгуют рыбой смерды, приплывшие из окрестных деревень, видимо, не хватило у них денег заплатить пошлину за торговое место на Торжище.