Господин Великий Новгород 1384: путешествие во времени - стр. 12

С одной стороны, немцы вели себя как в осадном лагере: цепные псы, вооружённая стража, арбалетчики на парапете у высокого забора; с другой стороны, не чувствуется, что немцы тут нежеланные гости: ворота раскрыты нараспашку; ветеран, лишившись партнёра по игре, заснул на завалинке; арбалеты стоят, прислоненные к зубцам забора, а сами стрелки болтают с людьми внизу.

Внезапно к нам подходит гридень[100] в богато украшенном тесьмой кафтане. «Толмач?» – обращается он тоном, не терпящим возражений. Истолковав быстрый кивок как выражение почтения, он продолжил: «Владыко ожидает твоего немца в Днешнем Граде[101]. Не заставляй его ждать». В Господине Великом Новгороде не поклоняются князю, но с владыкой другой дело, заставлять ждать духовного и светского главу города – не самое умное решение.

Мост начинается с кирпичной часовенки, он сложен из мощных брёвен. Подобно мостам крупных западноевропейских городов, он окружён множеством причалов с обеих сторон, а на самом мосту льнут друг к другу многочисленные лавки. Впереди над кирпичной стеной, между Пречистенской башней и Тайничными воротами, за надвратной церковью, высятся покрытые свинцом[102] купола стоящей на холме Святой Софьи. Серо-седой свинец в соседстве с могучими красными стенами под кровлей из серого свинца выглядит величественно, но не подавляет, заставляя задуматься о торжестве веры христианской посреди холодных болот и свирепых языческих племён. На куполах взмывают в небо восьмиконечные кресты, с полулуниями в основании[103], а на среднем в виде белого голубя сходит Святой Дух. Примыкая прямо к Пречистенской башне, стои́т белая трёхпролётная звонница[104]. Над западными дверьми со стен из дикого камня на людей взирают по-гречески смиренные и строгие лики Св. Троицы, Софии Премудрости Божией и Нерукотвореннаго Спаса[105]. Справа от главного входа в особой нише – почти двухметровый известняковый крест[106], украшенный сценами от Благовещенья до Вознесения. Но не это поражает, а форма креста, напоминающая «кельтский» или тамплиерский «лапчатый»[107].

Лучшие цареградские[108] мастера семь лет строили собор по образцу Софийского собора в Константинополе, и потом ещё долго знаменитые иконописцы-ромеи[109] украшали собор иконописью и мозаикой. Существует предание, по которому трижды Спаситель являлся со сжатой в кулак рукой, а на четвёртый день обратился к иконописцам с требованием писать Его не с благословляющей рукой, а со сжатой: «Азъ бо въ сей руце Моей сей Великiй Новградъ держу»[110].

Софийский собор не пострадал от татаро-монгольского нашествия, так как Великий Новгород был и оставался свободен, но был ограблен родившимся «от волъхвования»[111] князем полоцким Всеславом Брячиславичем, а позднее – Иваном III и Иваном IV, которые вывезли из собора колокола, корсунские иконы, ризы и даже священные сосуды[112] с книгами[113].

Искать княжий терем в крепости Святой Софьи бессмысленно – место князю давно ещё было указано вне города, в Городище, чтобы показать, что он не является частью общины[114]. Рядом с собором же расположился владычный двор[115], бывший до Детинца самой первой крепостью, и сейчас остающейся крепостью в крепости, городом в городе. У самых ворот нас встречает то, что вначале кажется беспорядочной свалкой бревён, балок и канатов, виднеющейся поверх тына, но вблизи становится ясно, что это подворье осадного мастера