Город уходит в тень - стр. 56
Да, и в октябрята нас никто не принимал, я имею в виду – официально. И значков-звездочек тогда не было. Вообще никаких. Мы просто знали, что октябрята, «дети Ленина».
Самым знаменательным событием в конце второго класса был церемониал последнего звонка у тогдашних выпускников. На роль девочки со звонком взяли меня, потому что соседка, Галя Шаповалова, заканчивала школу на одни пятерки и назвала мое имя. Меня нес на плече какой-то парень, а я гордо трясла колокольчиком.
В третьем классе пришли мальчишки. Которых в воспитательных целях рассадили рядом с девочками. Я сидела с Валерой Саяпиным, и мы довольно мирно уживались и даже ни разу не подрались. У нас поменялась преподаватель. Аделаида Михайловна ушла, пришла Клавдия Илларионовна, женщина не слишком грамотная, из-за чего у меня с ней, вернее, у мамы с ней начались конфликты. Мама хваталась за сердце, видя, скажем, зачеркнутую букву «а» в слове «палисадник» и написанное сверху «о». Но как-то обходилось.
В четвертом классе нас приняли в пионеры, прямо на школьном дворе. А в конце года мы сдавали экзамены.
Раньше экзамены сдавать полагалось в четвертом, седьмом и десятом классах, но пока мы учились, экзамены в седьмом отменили. А в четвертом было два экзамена – диктант и арифметика, письменно.
Тогда все подоконники в коридорах были уставлены цветочными горшками, а старшеклассницам было поручено воткнуть в каждый горшок колышек с табличкой, на которой было написано название цветка на русском и латыни. До сих пор помню: «папирус циперус», зонтики такие из длинных узких листиков, а я еще ахала и воображала, что папирус прибыл прямо из Египта. В классах обязательно стояли этажерочки, на них и на подоконниках тоже расставляли цветочные горшки. Цветы частью покупали, частью приносили сами ученики. Каждый класс учился в своей комнате. Из кабинета в кабинет не переходили. Кабинетов, как теперь, не было, если не считать химического. То есть они были, но служили чем-то вроде складов для пособий, как у нашей биологички.
Тогда коридоры были широкими, натирались мастикой, ужасно противной и скользкой, а на втором этаже (когда я была в третьем классе, всего за одни школьные каникулы надстроили третий этаж, удивительно быстро для того времени, если учесть, что строили из кирпича) был большой актовый зал со сценой. Каждый год после окончания занятий преподаватели собирали младшие классы, объявляли имена отличников и награждали лучших. Чем? Грамотами. Ну и книгами, конечно. С благодарственными надписями. Кстати, книги дарили и в санаториях. Участникам самодеятельных концертов.
Сколько прекрасных детских писателей было у тогдашних детей! Юрий Сотник, Николай Носов, Любовь Воронкова, Валентина Осеева, Сусанна Георгиевская, Юрий Томин, Лев Кассиль, Елена Ильина…
Вот такие книги нам дарили. Ну и книги о Ленине. Это обязательно. Мне однажды вручили поэму «Ленин» известного в то время азербайджанского поэта Расула Рза. Я и ее прочитала, правда мало что запомнила. Но было много и других книг. Учивших добру и справедливости.
Да и на лето задавали длинные списки литературы, которую надо было прочитать на каникулах, хотя уверена, что никто особенно не заморачивался: были занятия поинтереснее, да и в лагере особенно не почитаешь. А я даже не записывала, потому что все уже было прочтено.