Город, которого нет. сборник - стр. 17
– Астролябия, – поправил Ярый.
Он развалился сзади на кожаном сидении. Костюм, без этих ваших малиновых пиджаков, классический, цвет – мокрый асфальт, рубашка в тон. С банком удачно перетер сегодня по кредиту. Без кожанок-кепок последнее время он себя ощущал рангом повыше. Бизнесмен, чо.
Синебрюхов продолжил:
– Где лох? Нету. Но дед-то есть?
– Есть, – лениво ответил Ярый.
– Бухгалтер, милый мой бухгалтер, – пела магнитола.
– Притормози-ка, отолью… – Синебрюхову не сиделось.
Ярый тоже вышел из машины. Хорошо жить! Он стоял, как Ржевский из анекдота, глядя на предрассветный пейзаж. Гаражи, руины. Тут бы бульдозером пройтись, казино на берегу, кабаков натыкать. Лас-Вегас, чо.
Упаковка банок джин-тоника оказалась на капоте.
– Даешь, Синебрюхов! – хохотнул Ярый, – как у тебя мамон не треснет?
– А мне нра, – отозвался тот, взрезая целлофан. – Нормально так штырит.
В два мощных глотка осушил банку, смял, швырнул за развалюху, похожую на деревенский нужник, и потянулся за новой. Но рука застыла на полпути.
– Мммать, – только и смог сказать он.
В синюшном свете к ним плыло видение: гигантский хот-дог со смятой банкой в огромной лапе. Синебрюхов ошалело смотрел на сосиску и тер глаза.
– Мля буду, так совсем и брошу, – сказал он.
Ярый ржал. Стучал себя по ляжкам, всхрюкивал, утирал слезы.
– Это… тебе… закусь сама пришла, – простонал он.
Сосиска укоризненно возвышалась в бурьянах.
– Я ему ща!.. – заорал Синебрюхов, – будет тут людей пугать!..
– Остынь, – Ярый пришел в себя. – Работает человек. – Ты под Ермолаевскими? – хот-дог качнул огромной башкой. – Немой, что ли? Он любит убогих, – пояснил напарнику. – Говорит, добро на том свете зачтется. – На тебе, вот, убогий, для согрева. – И щедрой рукой протянул пару банок пойла. – Может, и нам зачтется.
Толстые перчатки едва сгибались, сосиска прижала подарок к груди.
– Добрее надо к людям, с пониманием, – назидательно сказал Ярый. – Будь проще, и к тебе потянутся.
Хот-дог развернулся, глядя, как джип, переваливаясь на ухабах, двинул в сторону залива.
…Свинцовая рябь, запах тухлых водорослей. Развалившийся причал и любимый камень в паре метров от берега. Ильич достал банку, открыл, вдохнул запах клубники. Сел ждать.
Круги на воде. Он приветственно поднял банку. Из воды показалась голова.
Спутанные, пучком, волосы на макушке. Круглые глаза, широкий нос, огромный лягушачий рот. Когда-то эта физиономия его чуть не довела до инфаркта.
Теперь он был рад. Тихонько, по-жабьи перебирая лапами, существо подобралось к берегу. Ростом со стариком было вровень. Крепкое, бочонком, зеленоватое тело, едва прикрытое лохмотьями. На суше двигалось неуверенно. Обхватило банку длинными, в прозрачных перепонках, пальцами, застенчиво достало ягоду. Улыбнулось.
Улыбка вышла жутенькой.
Ильич приносил игрушки. На резиновых лягушек оно обиделось. В другой раз захватил куклу и пистолет. Куклу забрало. Пистолет вернуло. Девочка?
– Возьми-ка, – сказал Ильич, разворачивая сверток.
Астролябия: круглая, тяжелая, со всеми стрелками, верньерами и непонятной символикой выглядела, конечно, солидно. Но не золотая же! чего они к ней привязались? Подумаешь, антиквариат…
– Возьми! – протянул он, – у тебя целей будет.
Но существо резво нырнуло и скрылось меж камней – как не было.
– Какие люди в Голливуде! – послышался голос.