Горничная, которая любила розги - стр. 19
Казимеж Ивелинский невесело усмехается и качает головой. Он стряхивает с ладоней шелуху и, взяв чемоданчик, идет через мост. Между последним поездом из Варшавы и первой электричкой, которая идет из Гданьска был почти часовой перерыв. Прежде чем спуститься на перрон, откуда отходят пригородные поезда, пан Ивелинский оглядывается. Рыжий как раз проходит под фонарем. Он оказался не таким раззявой, как другие агенты, но Казимеж все равно был ловчее.
Из забранного решеткой окошка в кассе уже льется желтенький электрический свет. Пан Ивелинский покупает билет до Везыцы, хотя сам собирался сойти раньше, в Картузах. Это такая игра, Казимеж бежит и путает следы, а за ним по пятам идут агенты в штатском. Казимеж знает, что ему не скрыться от полиции. Рано или поздно они узнают, на какой станции он сошел с электрички, и в какой глуши снял жилье. Но пожар, который пан Ивелинский устроил в студии на окраине Варшавы, уничтожил все улики, все негативы и проявленные пленки, все журналы с записями, все долговые расписки. Ищейкам придется начинать с чистого листа, а Казимеж Ивелинский тем временем продолжит дело всей своей жизни. Он будет снимать кино для ценителей настоящего искусства. Уточненное и брутальное, порочное, вульгарное и изысканное.
Чтобы скоротать время пан Ивелинский прогуливается по перрону и встречает двух полицейских в дождевиках и фуражках. Один совсем еще мальчишка – худощавый и высокий, как каланча, с усами, которые совершенно ему не идут. Его напарница – напротив, невысокая и полная пани с круглым щекастым лицом и съехавшими к переносице недобрыми цепкими глазками. Казимеж Ивелинский раскланялся с полицейскими. Полицейские пожелали ему доброго утречка. Остановившись в конце перрона, пан Ивелинский грызет семечки и смотрит в клубящуюся над путями промозглую тьму. Казимеж может только гадать, улыбнется ему удача в этой глуши или нет.
Переложив чемоданчик из руки в руку, он не торопясь идет обратно. Мокрый от дождя перрон поблескивает под фонарями, будто покрытый черным лаком. На лавках под навесом уже сидят паны с заспанными, похожими на бледные вареники лицами. Казимеж идет между лавок и внимательно поглядывает на ранних пассажиров. Дойдя до билетной кассы, Казимеж видит рыжего пана в надвинутой на глаза кепке. Он разговаривает о чем-то с полицейскими, которых пан Ивелинский раньше встретил на перроне. Агент говорит вполголоса и Казимеж не слышит ни слова, а потом рыжий достает из кармана фотокарточку. Пан Ивелинский уже видел такие снимки у других агентов. На фотографии Казимеж Ивелинский собственной персоной. Его худое лицо с профессорской бородкой ярко освещено косыми лучами солнца. Здание на заднем плане немного размыто, вероятно, снимали из автомобиля, стоящего на другой стороне улице, используя трансфокатор.
– Да, мы видели этого господина на перроне минут десять назад, – пани полицейская оглядывается на своего долговязого напарника. – Верно, Ежи?
– Это он, пани Беньковская, – кивает Ежи. – Как нам следует поступить?
Казимеж Ивелинский не спеша обходит билетную кассу с другой стороны. Рыжий агент его разочаровал. Обратившись за помощью к полицейским, он поступил неспортивно. С другой стороны, теперь у Казимежа развязаны руки.
Пан Ивелинский с чемоданчиком в руке идет к самому началу перрона. Навеса здесь нет. Под фонарем в рыжем пятаке света стоит блестящая от дождя скамейка.