Горничная - стр. 9

Комната, куда я вошла, была похожа на гостиную, которую я не раз встречала в описаниях английских авторов. Этим они мне помогли слегка освоиться и не таращиться от антуража комнат второй половины девятнадцатого века. Окна и двери арочного вида, с бархатными шторами, ламбрекенами и шелковыми шнурами, стены и потолки голубого цвета, как и все, что можно было заметить в этом помещении: вазы с цветами и без, ковры и обивка мебели, даже подушки, во множестве находившиеся на диванах, креслах, пуфиках - все имело этот оттенок.

- Голубая гостиная, - мелькнула мысль. – Интересно.

Я заметила на стенах огромные картины в богатых золоченых рамах, портреты разных эпох, канделябры и большая хрустальная люстра под потолком. Все дышало богатством и роскошью. И среди этих атрибутов пышности резко выделялась тщедушная фигура в темном платье и седых кудрях. Она была как будто из другой оперы, как говорится, совсем не похожей по моим сведениям на хозяйку данного дома, со статуями у входа, с колоннами в фойе и вычурной мебелью не только в комнате, но и в холле. Когда я проходила по нему, то обратила внимание, что там все было в зеленых, скорее салатовых тонах. Здесь же в голубых.

- Видимо, каждая комната определялась в названии тем цветом, которое давало убранство и стиль, - хмыкала я, рассматривая все это по ходу. – Интересно, какие у них спальни? А есть еще и кабинет с библиотекой. Вот где надо побывать.

С такими мы мыслями я и вошла в комнату к мадам. В это момент она принимала из рук Лоры блюдце с чашкой чая. На звук открывающейся двери обе обернулись. Лора тут же мне улыбнулась, а хозяйкин взгляд был удивленным и слегка недоумевающим.

Я присела и склонила в кивке голову.

- Здравствуйте, миледи. Вы просили зайти.

Она замерла, потом кивнула в ответ и приняла чашку.

- Подойди ко мне, дитя мое. Как ты себя чувствуешь? Мне сказала Лора, что ты потеряла память? Может быть, показать тебя доктору?

- Нет, не надо миледи, - ответила я. - Это частичная амнезия. Вскоре все восстановится.

- О как! – сделала та удивленные глаза. – Ты уже знаешь и такие слова!

Тут я прикусила язык.

- Надо быть осторожнее в выражениях. Хоть её и любили здесь все, но все же за наивность и простодушие, а не за образованность и энциклопедизм. Придержи коней, мать! – мелькнула мысль и я потупилась.

- Так говорил доктор. Я вспомнила, - попыталась оправдаться я.

- Хорошо, - кивнула она. – Ступай. И если почувствуешь себя плохо, то сообщи дворецкому или Лоре. Сегодня отдыхай.

Она махнула рукой и отвернулась, потому что в это время открылась дверь с другой стороны гостиной, и вошел молодой мужчина лет тридцати. Он был одет в светло-серый сюртук с белоснежной рубашкой и темным галстуком-бабочкой в цвет его штанов, заправленных в сапоги. Светлые волосы его с карими глазами составляли портрет красавца мужчины. Точеные черты лица и весь облик холеного денди говорил сам за себя. Глаза, что остановились на мне, были холодными и равнодушными. Он едва кивнул мне на мое приседание:

- Милорд…

Это был сын хозяйки, иначе сам хозяин сэр Дэн Стивенс, лорд и баронет, один из обедневшего, но известнейшего семейства Лондона, как я узнала потом, расспрашивая Томаса в кухне после ужина. И еще я попросила рассказать немного о своем хозяине, выйдя с ним на улицу, когда тот захотел курить. Роуз не позволяла дымить в столовой. Там он поведал мне многое, в чем я была ему благодарна.