Горлинка Хольмгарда Книга 1 - стр. 92
Глава 9. Неблагодарная
Лето – радостная пора, хоть и исполненная забот. И целая жизнь для кого-то: для трудолюбивой пчелы, назойливой мухи и порхающей бабочки. И для Хлебославы. Пусть давно уже не цветет она, как сереборинник в саду, но зато каждое лето чувствует себя счастливее, чем весь остаток года. Но это лето стало чёрным для нее. Она не видела солнца, не чувствовала тепла. Будто с ее плеч сорвали кожу, жена Бармы не находила себе места. Её глаза полнились слезами день и ночь. Она плакала то обреченно и безмолвно, то шумно и отчаянно, проклиная предавшего её супруга и неведомую разлучницу. Как бы велико и несравненно ни казалось её страдание, были те, кто страдал вместе с ней. Это были её несчастные дочери, ставшие узницами материнской скорби. Они пытались утешить свою родительницу. Но они не знали, что от ее печали не существует лекарства. Они сидели рядом, держали мать за руку, словно стараясь забрать часть её боли себе. Их сопереживание было искренним. Но Хлебослава в своей тоске не могла найти утешения ни в чем. И она также срывалась на детей, тщетно пытающихся облегчить ее горе. Она делала это не со зла, а от слабости. Для неё мир перевернулся в одночасье. И она не могла этого приять, не могла справиться с собой.
В это утро Хлебослава проснулась рано. А может быть, она и вовсе не спала. Бессонница стала мучить ее с того дня, как ушел Барма. Она сидела у окна и смотрела на залитый солнцем луг. Это яркая картина не вызывала у нее чувств. Где-то на улице всплакнула Звенемира, младшая дочка Барма. Но вскоре смолкла. Хлебослава не пошла на улицу. Она сделалась безучастный почти ко всему, что происходило вокруг неё. В этом не было умысла. Она даже не слышала детского плача. По её щеке бежал ручей, который она иногда утирала платком.
Послышались шаги. Это были Любора и Путимира. Они побывали в княжеском детинце. Туда их отправила мать, которая хотела знать, где теперь ее муж. Дочерей главы вече легко пропустили на княжеское дворище, и они беспрепятственно пустились на поиски отца.
– Ну что? – умирающим голосом спросила Хлебослава дочерей. Именно этот самый голос, слабый и безжизненный, терзал сердца любящих дочерей. Не осознавая этого, Хлебослава невольно забирала силы у своих детей для самой себя, чтобы не умереть от горя. Она настроила дочерей против отца, чего он, конечно, заслуживал, но это не шло на пользу и самим отпрыскам, возненавидевшим родителя.
– Мы все выяснили…– начала старшая дочь, теребя ленту в волосах. – Отец в отсутствии, он по делам с купцом своим…Рядовичем…
– С купцом ли? – отозвалась Хлебослава загробным голосом, таким глухим, будто она сейчас немедленно умрет.
– Точно с купцом. Но вот в избе, где он вёл приёмы…– дочери Бармы переглянулись между собой, словно советуясь. – Там живёт…Она…
– Кто эта мразь?! – закричала Хлебослава в нетерпении. Ей нужно было срочно знать, кто та неведомая злодейка, что разлучила ее с мужем. Как и большинство женщин, Хлебослава направила гнев на соперницу, хотя разумнее было бы винить изменника. Но все знают, как непоследовательны порой бывают женщины. А изменник – он что, он, может, еще и вернется в раскаянии.
– Услада, – после паузы ответила Любора, продолжая теребить косицу.
– Что?..Услада?..– не поняла Хлебослава. – Как это?..Как…Какая Услада?