Горький водопад - стр. 41

– А это так важно? – интересуется Джаспер. – Итог-то все равно один.

– Это важно, – заявляю я, спокойно встретив его взгляд. – Вы знаете, что это важно.

Он кивает.

– Так когда же вы уедете, миссис Проктор?

– Не знаю. Через несколько месяцев. Сначала нам нужно найти новое место и продать этот дом…

– Так не пойдет, – прерывает меня Лила. – Нам нужно, чтобы вы уехали в течение месяца.

Я качаю головой.

– Этого не будет, миссис Бельден. Мы уедем на своих условиях. Если вообще решим уехать.

Джаспер обводит взглядом гостиную – жилье, которое мы так тщательно отремонтировали и украсили, сделав своим домом, – медленно кивает и делает длинный глоток кофе, потом со вздохом ставит чашку на стол.

– Хороший крепкий кофе, – говорит он. – И я надеялся, что ваш здравый смысл так же хорош и крепок. Но это оказалось не так, и тут ничего не поделать. Вы еще научитесь. А когда научитесь, вспомните: мы пытались быть вам добрыми соседями.

Лила кивает.

– Думаю, вам понравится мой рулет. Когда соберетесь отдать блюдо обратно, просто привезите его нам домой. Если нет, мы за ним вернемся.

Я понимаю, что это означает. Так или иначе, добром это не кончится.

Нет больше смысла притворяться вежливой.

Я иду в кухню, достаю мешок для мусора и вытряхиваю в него рулет. Потом включаю горячую воду, беру мыло и отмываю ее блюдо до сияющей чистоты. Вытираю его посудным полотенцем и иду обратно, чтобы отдать блюдо хозяйке.

– Ты хамка, – говорит она, принимая его. – Но все же спасибо тебе: это мое фамильное блюдо.

– А теперь вы можете уходить. Оба. Прочь. – Теперь я позволяю им увидеть это: сталь, лед и ярость, которые позволили мне пережить последние несколько лет. Боль, страх и непреходящее стремление защитить моих детей.

Бельдены моргают.

– Что ж, – произносит Лила, приподнимая брови. – Можете заезжать к нам в любое время, мисс Проктор. И прихватите с собой своего мужчину. Один из наших сыновей должен ему сломанную скулу и несколько выбитых зубов – еще с прошлого года. Он хочет расплатиться.

– Вам пора уходить, – говорю я. – Сейчас же.

Она направляется к своему пикапу. Джаспер следует за ней, бросив на меня еще один взгляд, лишенный всякого выражения, и я закрываю за ними дверь и запираю ее. Я стою у окна, держа руку на рукояти пистолета, пока их машина не заводится и не отъезжает задним ходом вниз по дорожке, в облаке гравия и пыли.

– Мама?

Ланни выходит в гостиную, сжимая в руке ключи от внедорожника; вид у нее напряженный и встревоженный.

– Всё в порядке, – отвечаю я ей, обвивая ее плечи рукой. Потом обнимаю ее уже обеими руками. – У нас всё будет в порядке.

Но на самом деле я в это не верю.

Судя по тому, как напряжены ее плечи, Ланни не верит тоже.

Сэм возвращается домой поздно, совершенно измотанный. На ужин запеченная курица с кукурузными лепешками, что устраивает всех. Мясной рулет Бельденов лежит в пластиковом мешке на кухне. Я подумываю проверить, нет ли в рулете крысиной отравы.

Сэм весь грязный и потный. Руки у него загрубели от работы, и мне больно это видеть. Он делает это ради нас. Сэм любит заниматься строительством, но сейчас это его работа, а не хобби. Он пилот. Он должен летать. Но он не летает – из-за того, что… из-за того, что он предан нам, по крайней мере, сейчас. Я не просила его поступать так. Просто такова его натура: настоящий, надежный, волевой мужчина, готовый жертвовать многим ради людей, которых он любит. Он не хочет оставлять нас здесь одних; он знает, что положение у нас ненадежное.