Горький грильяж - стр. 34
- Сколько можно спать? Я жду вас уже больше часа, - наконец недовольно изрёк он.
- Так разбудили бы меня, - бросила Марселлет.
- Мои методы побудки вас пугают до слёз, так что уж нет, просыпайтесь сами.
Укол был такой неприкрытый, что Марселлет поняла – её вчерашняя реакция на его ласки обидела Эли. Но тут же где-то внутри вспыхнуло возмущение. А чего он, собственно, ожидал, вот так наваливаясь на неё? Что она на всё согласна и будет только рада? Девушка фыркнула, бросив на него надменный взгляд. А Эли будто прочитал её мысли, и вдруг сказал:
- Не переживайте так. А то извелась вся. Вы не в моем вкусе.
- Да я уже поняла, что вам нравятся толстухи, - парировал мадемуазель де Флорис.
- Не толстухи, а дамы с формами. Фу, вы грубиянка, - вяло парировал капитан. А потом неожиданно добавил: - Неизвестно ещё, какой вы сами станете лет через десять, после череды деторождений.
Марселлет уже открывшая было рот, чтобы выдать очередную колкость, запнулась. Она-то понимала, что ей ничего подобного не грозит, поскольку замуж ей всё равно никогда не выйти. О том, что рождение детей часто никак не связано с замужеством, она в силу своей наивности и девичьей чистоты, не думала.
- Моя тётушка говорит, что мужчины, предпочитающие женщин старше и толще себя, просто были в детстве лишены материнского тепла и теперь неосознанно ищут его таким образом, - выпалила девушка.
После этих её слов Эли так сильно сжал челюсти, что они заострились под кожей, сделав нижнюю часть его лица почти квадратной. Он промолчал, чем озадачил свою спутницу. Сначала она испытала почти щенячий восторг, решив, что одолела в словесным бою столь маститого соперника, а потом задумалась, что этим своим замечанием могла задеть его и даже сильно обидеть. Девушка жалобно заглянула ему в лицо, но оно было непроницаемо холодным. Дальше так и шли молча и думая каждый о своём.
- К счастью, наше путешествие подходит к концу и нам больше не придётся ночевать на улице, - спустя некоторое время неожиданно сообщил её спутник, как ни в чём не бывало.
- Как? Уже? – изумилась мадемуазель де Флорис.
Марселлет никогда бы не подумала, что в ней таится такая бурная страсть к авантюрам. Чем ближе они были к нормальной привычной жизни, тем ей становилось тоскливей от того, что скоро всё закончится. Оказалось, что ей по душе это единение с природой, когда скользишь на корабле по морю, когда сердце разрывается от страха в штормовую ночь, когда крадёшься через лес, оглядываясь, чтобы никто не заметил, когда спишь в стоге сена в объятиях... Она закупила губу, приказав себе не думать о нём.
- Если чуть поднажмём, скоро будем на месте.
- Мне казалось, что вам нравится такая жизнь, - заметила девушка.
- Кому? Мне? Вы шутите? Спать под открытым небом – это ужасно. Что-то вечно колет то в бок, то в спину. Всю ночь по тебе ползают какие-то насекомые. Духота. А на рассвете, когда самый сладкий сон, то тебя будит эти твари пернатые. Утром встаёшь весь липкий от пота и сенной пыли и хлопаешь сонными глазами. Ещё та романтика!
Выходит, ему всё происходящее было в тягость. Он желал как можно скорее попасть к своему батюшке. А что будет с ней и хочет ли она оказаться в доме его отца – ему всё равно.
- Сейчас вот только экипаж наймём, - заметил Вольфсон.