Горькая звезда - стр. 13

Метростроевский «правительственный вагон» столь разительно контрастировал с оставленной наверху машиной, что Щербицкому пришлось предпринять героические усилия, чтобы задавить ухмылку. Обижать товарищей не годилось – старались, как могли. Зато он услышал, как за спиной осклабился, получив перевод, английский коммунист.

– Далеко ехать? – спросил первый секретарь у хозяев.

– Да нет, совсем рядом, – ответил начальник главка. – Метров сто пятьдесят от силы.

– Сто сорок семь, – уточнил прораб, заработав при этом хмурые взгляды начальства.

– Тогда пройдемся пешком, – предложил Щербицкий. – Нет возражений, товарищи?

У товарищей возражений не нашлось. По узкой боковой дорожке можно было пройти лишь гуськом, и инициативный прораб был выдвинут в голову процессии. За ним шел Щербицкий; у него за спиной недовольно сопел отвечающий за безопасность подполковник.

Звуки шагов отлетали от стен загадочным гулким шелестом. Идти было и в самом деле недалеко – вскоре за широким боковым проходом открылось довольно просторное круглое, ярко освещенное помещение со сводчатым потолком. В центре его лежало огромное каменное колесо, более всего напоминающее, как показалось Щербицкому, мельничный жернов.

– Вот, Владимир Васильевич, – сообщил, пробираясь вперед, археолог. – Это и есть наш раскоп. Благодаря поддержке метростроевцев, была специально оборудована подземная камера. После завершения исследований сюда, как и на площади Октябрьской Революции, где были найдены Лядские ворота, можно будет открыть доступ для посещения граждан.

Щербицкий сделал несколько шагов вперед и склонился над камнем, чтобы рассмотреть высеченные рисунки. Но не успел он толком вглядеться в затейливую каменную резьбу, как прямо у него за спиной вдруг раздался уверенный голос:

– Ну, здравствуй, князь!

Щербицкий обернулся. У стены, неподалеку от входа, на бесформенном выступе – то ли на камне, то ли на пне, – сидел незамеченный им («Почему я его сразу не увидел? – мысленно удивился первый секретарь ЦК Компартии Украины. – Пещера не так велика, и спрятаться в ней негде. Странно…») седой как лунь длинноволосый бородач в длинной, до пят, грубой рубахе, из-под которой выглядывали босые ступни.

«Кино снимают, что ли? – недовольно подумал Щербицкий. – Если так, то должны были предупредить, приехал бы в другой день. А вообще-то интересно, как это охрана их проглядела?»

– Вы кто? – спросил он артиста.

– Страж портала, – непонятно ответил тот.

– Какого еще портала?

– Прости, князь, попутал. Вы этого слова еще не знаете. Чтобы стало понятнее – волхв.

«Сказку снимают или фантастику?» Времени было в обрез, поэтому заигравшегося не в меру артиста следовало немедленно вернуть с небес на землю. Щербицкий сделал паузу, подспудно ожидая, что сейчас откуда-то из укрытия донесется режиссерское: «Стоп, снято!», а вокруг засуетятся киношники. Тогда можно будет вызвать ребят из «девятки» и разъяснить недоразумение. Он обернулся ко входу, чтобы позвать подполковника, и едва не остолбенел.

Выход из подземелья теперь перегораживал светящийся прозрачный занавес ярко-синего цвета. Из чего он был сделан – непонятно («электрический» – подобрал подходящее слово Щербицкий). Все сопровождающие остались по ту сторону занавеса, причем была в их позах какая-то с ходу неуловимая странность. Щербицкий присмотрелся и понял, какая именно: группа товарищей представляла собой застывшую картину. Рука секретаря партийной организации замерла, поправляя съехавшую набок каску; из-за его плеча, замерев в неестественной позе, тянул шею английский коммунист.