Горькая полынь моей памяти - стр. 13
Кариме шестнадцать лет, Равиль прекрасно понимает и это, и то, чья она дочь, и то, что случись непоправимое, на кон будет поставлена не только многолетняя дружба с Дамиром, но и его будущее, карьера, благополучие. Это не связь с Наткой, на которую все закрывают глаза.
Зашёл отец, довольно обнял сына, прискакали Алсу и Назар, выхватили у старшего брата пульт и стали с жаром спорить, что смотреть, сойдясь в итоге на «Трансформерах». Отец разговаривал с Равилем о рабочих моментах, никак не реагируя на визги, писки и возню младших. Он вовсе не стал мягче с возрастом, просто дети выполнили свои обязанности за день, не нарвались на наказание и имели право жить своей, ребячьей жизнью – спорить из-за фильмов, драться, дуться, отираться около отца в надежде на ласку или внеочередное поощрение. Если нужно будет исчезнуть с глаз взрослых, достаточно одного слова или жеста, а пока мелкие наслаждались тем, что и отец, и старший брат дома. К Равилю они привыкли, он стал им родным. За последние несколько лет даже роднее Дамира, четырёхлетнему Динару – уж точно, выходит, и Кариме.
Зашла мама, поднырнула рыбкой под руку мужу, что-то прошептала, тот улыбнулся, коротко поцеловал Зариму, огладив по волосам, и прижал к себе поближе, не обращая внимания на окружающих. Жест был в рамках приличий, но при посторонних отец никогда бы себе подобного не позволил, тем более – сдержанная мама.
Через несколько минут ввалилась Карима с ворохом чистого белья, кинула в угол второго дивана, не меньших королевских масштабов, и принялась перебирать и складывать стопкой, стоя к мужчинам спиной, всё в тех же шортах. Дамир покосился на друга, тот и взглядом не скользнул по оголённым ногам девушки, но в то, что он не видит их, не верил никто, даже Динар, с увлечением катающий машинку, жужжа и бибикая на ходу. Эдакая милая, идиллическая, семейно-бытовая картина.
Карима замерла перед телевизором, шла реклама какого-то девчачьего фильма про любовь школьников или студентов, Дамир не вникал.
– Я хочу в кино, – прокомментировала увиденное Алсу, – на этот фильм. – Она уставилась на отца.
– Это фильм для взрослых, маленькая, – тут же ответил папа. – Кариме уже можно смотреть, а тебе нужно подождать.
– Сколько ждать?
– Шесть лет, – назидательно проговорил Арслан.
– Всё равно этот фильм глупый! – закричал Назар. – Девчоночий!
– Сам ты глупый, – совсем по-детски огрызнулась Карима.
– Не надо спорить, – засмеялся отец. – Лучше сходите в кино, зачем дома киснуть, лето, каникулы. Дамир? – он посмотрел на сына. Но только дураку было не понятно, что в этот момент отец разрешил Равилю пригласить в кино Кариму в сопровождении старшего брата.
Просто отлично, блять! А можно как-то обойтись без него? Когда Дамир уезжал, Карима была пигалицей, не желающей ничего слышать о мальчиках, и уж тем более невозможно было представить в роли её «мальчика» Равиля Юнусова.
– Дамир? – переспросила мама и мягко улыбнулась. Вот лиса…
– Что, пойдёшь в кино? – бодро проговорил Дамир, глядя на замершую в предвкушении сестру.
– Сейчас?
– А что, восемнадцатилетия ждать? – отшутился и кивнул Равилю: - Пошли, машину сполосну.
– Можно? – вслед друзьям спросила Карима у родителей.
Все прекрасно поняли – разрешение получено, но протокол должен быть соблюдён по всем правилам семьи Файзулиных. Кариме не придёт и в голову отпрашиваться у отца в семь вечера, в город, в кинотеатр, не зная наверняка, что он отпускает. В сопровождении старшего брата и Равиля Юнусова. Так, и не иначе, во всяком случае, пока «ещё ничего не решено». Семья ещё присматривается к другу Дамира, даёт время Кариме принять решение - неволить её никто не станет, но и волю давать никто не собирается.