Горечь победы - стр. 29
– Журналист с Москвы! Хочет побеседовать с военными, пройтись по частям.
Капитан, сидевший в кабине, спросил:
– Чего же вы вдвоем, да еще и пешком?
Темрикоев махнул рукой:
– У меня сегодня отпуск домой, а машина пойдет в Сержень-Юрт только после обеда. Серега со мной увязался…
– Ладно, садитесь…
Пауль и Мовсар мигом забрались в кузов. Солдаты с интересом разглядывали их. Грассер решил быть журналистом до конца и раз уж ему предоставилась такая возможность – ехать с русскими – решил ее использовать. Он достал диктофон и принялся задавать вопросы молодым парням о службе, об их отношении к войне, боевикам и местному населению. Чтобы проскальзывающий акцент не сильно настораживал парней, сразу извинился с обезоруживающей улыбкой:
– Я несколько лет работал в Германии и, как вы понимаете, несколько отвык от русского языка!
Солдаты заулыбались и теперь смотрели на него с легкой завистью. В свою очередь тоже принялись расспрашивать о жизни немцев. Паулю теперь приходилось следить за своей речью. Мовсар внимательно слушал и наблюдал за ним, но не вмешивался.
Доехали быстро. Попрощались с капитаном и его солдатами у ворот расположения мотострелков. Прошли через все Шали, по дороге успев перекусить в небольшом придорожном кафе и даже прихватить немного еды с собой. Темрикоев нашел машину и договорился с водителем, согласившимся доставить их в Сержень-Юрт…
На этот раз уже Канарис ворвался в кабинет фээсбэшника:
– Миша, наши беглецы движутся в сторону Агишбатоя! Четыре часа назад они засветились. От поселка Гикаловский до Шали их подвезли мотострелки.
Солдатов оторвался от документов:
– Откуда известно?
Вагурин шлепнулся на стул напротив:
– Я тут прикинул после твоего ухода… А потом связался по рации со всеми нашими подразделениями, расположенными к востоку от Грозного. Дал приметы и что ты думаешь, где-то через полтора часа мне позвонил капитан из Шали. Темрикоев сам сообщил, что они добираются в Сержень-Юрт. Теперь прикинь, что находится поблизости?
Стрелок замер, а полковник уверенно качнул головой:
– Вот-вот… Там вход в Веденское ущелье! Темрикоеву места родные. Наших там нет. Они словно по рельсам выйдут к Агишбатою…
Солдатов улыбнулся:
– Ага! Где Мовсара ждет его бабка и невеста! Родители давно погибли, сорвавшись в пропасть на его глазах. Больше пока я ничего выяснить не смог… Так что, едем туда?
Канарис посмотрел на наручные часы и вздохнул:
– Бесполезно. Сейчас три часа дня. Они не дураки и наверняка поймали машину до Сержень-Юрта. А это значит, что они уже в ущелье. Ехать в Агишбатой бесполезно. Наше появление не останется незамеченным. Они скроются раньше…
– Что предлагаешь?
– Дать им успокоиться и поверить в свою безопасность. Дел и в городе хватит. Накрыть успеем, если конечно их боевики раньше не накроют…
Солдатов возразил:
– Я с тобой не согласен и буду просить разведотдел в Ханкале, чтоб твой отряд пошел со мной в Веденское ущелье.
Канарис пожал плечами:
– В принципе, я не против. Люди уже застоялись в этих развалинах. Нужна настоящая работа и если тебе удастся нас выдернуть… – Немного помолчав, спросил: – Сегодня ночью идешь с нами или передумал?
– Конечно иду! Свежие разведданные нужны не только тебе. Медвежонка что-то долго нет…
Пауль Грассер и Мовсар Темрикоев остановили нанятую машину метров за двести до въезда в селение, а потом ловили удивленный взгляд пожилого чеченца-водителя, отправившегося в обратный путь. Они обошли Сержень-Юрт стороной, стараясь никому не попасться на глаза. Темрикоев, прослуживший в ОМОНе два года, прекрасно понимал, что ориентировка на них уже пришла во все русские части, разбросанные по Чечне. Он не питал иллюзий насчет капитана мотострелков и догадывался, что тот сдаст их сразу, едва услышит приметы. Приходилось быть вдвойне осторожными.