Гонки на дирижаблях - стр. 51
– Поль… – пробормотала она, краснея ещё больше, – просил меня подождать здесь. Его жена…
– Жена? – брови Игнатьева поползли вверх, и он с трудом удержался от того, чтобы посмотреть на девицу.
– Да, его жена не любит, когда Поль приглашает натурщиц, – девушка по-прежнему комкала в руках платье, потом, спохватившись, принялась одеваться.
– Да что вы говорите, неужели не любит, – пробормотал Игнатьев, пытаясь не расхохотаться.
Посматривая на босые ноги гостьи, он увидел, как юбки платья заколыхались веером вокруг них. И встал. Сложив руки на груди, Игнатьев уставился на девушку. Щёки её немного начали остывать. Сама же она пыталась собрать распушившиеся волосы. Тёмные глаза её лихорадочно горели. Платье было расстёгнуто у самого верха, а в зубах торчала шпилька.
– Кто у нас сегодня жена? – спросил Игнатьев.
Девица бесила его бесцеремонностью и этим несоответствующим ей стыдливым румянцем. Он понял, что это и есть тот самый «бутончик». Либо она глупа безнадёжно, и тогда сама виновата в том, что с ней происходит сейчас. Либо наивна, что порой означает одно и то же.
– Фиби, – придерживая шпильку губой, ответила девица.
И тут до неё, похоже, стало доходить то, о чём её спросили на самом деле. Она опять покраснела. А Игнатьев расхохотался.
– Что? Что вы хотите этим сказать? – опустив руки, она прижала их к губам.
– Ничего.
Он отвернулся, потеряв к ней интерес. Взял бронзовую голень, думая про себя, что всё-таки надо будет её переплавить. И услышал всхлипывания. «Только этого не хватало. Впрочем, сам виноват. Решил подразнить девицу – получай».
А «бутончик» всхлипывал всё громче.
– Жена Поля услышит, – буркнул Игнатьев.
Девушка затихла. Он обернулся. Она смотрела на него.
– А вы тоже художник? – спросила она.
– Нет, – ответил Игнатьев, пожав плечами.
– А-а… Скульптор?
– Нет, я просто здесь живу, – ответил Игнатьев, но понял, что девица смотрит на бронзовую голень у него в руках. – А-а, это… Это протез.
Ему показалось, что она ничего не поняла.
– Человек потерял ногу, это…
– Вы принимаете меня за дуру, – хмуро сказала девица, – я знаю, что такое протез. Я работаю сестрой милосердия при госпитале.
Игнатьев с извиняющейся улыбкой развёл руки:
– Прошу простить меня.
И отошёл к окну, где были разложены уже три голени.
Девица села на стул и долго сидела молча. Потом опять принялась всхлипывать.
– Послушайте, как вас там, шли бы вы домой. Э-э… жена, наверное, не скоро уйдёт, – сказал Игнатьев, обернувшись.
А красный, опухший от слёз, нос её нисколько не портил. И у неё не было этого настырного взгляда натурщицы, уверенной, что она прекрасна.
– Я подожду, – всхлипнула она.
Тут ему пришла идея, и он с интересом посмотрел на девушку.
– Вы ведь медсестра? Вы должны знать строение человеческого тела. Тогда, может быть, посмотрите, что в этой голени не так? Как вас звать?..
Оказалось, что её зовут Ольга. И тогда она очень помогла ему, устроив встречу с доктором Дьяконовым, мастером по деревянным протезам, работавшим при госпитале.
«Бутончик» ещё некоторое время жила у Поля. Пребывала в надежде, что Поль питает к ней большое и светлое чувство. Краснела по-прежнему. А потом ушла, хлопнув дверью, как все остальные подружки Поля.
Число проживающих в квартире время от времени менялось. Появлялись новые сумасшедшие жильцы, такие же, как Поль. Они месили гипс, ваяли натурщиц, отливали в бронзе их бюсты. И исчезали, редко возвращаясь вновь.