Голубые океаны - стр. 31
Отец винил себя в моём поведение с ним, он думал, что слишком напирал на меня, мало общался как отец с сыном. Но к его счастью или горю, это было не так. Я даже не замечал этого напора и других явных нажимов, мне было не до них не потому, что он виноват, а потому, что я был особенным, и мама это знала.
– Пап, не вини себя ни в чём. Уверяю тебя, ты не виноват, всё, что ты делал, было правильным, и я ни о чём не жалею и люблю вас так же, как и вы любите меня.
Он удивлённо взглянул на меня, а потом расслабился и нежно мне улыбнулся. Подойдя ко мне, он попросил меня подняться, а затем тепло и крепко обнял меня. Я знал, что я его не сумел переубедить, но это было уже не важно, теперь до конца дней своих он будет винить себя в своих ошибках по отношению ко мне. Но если я сам изменюсь, стану таким, каким они хотели меня видеть, тогда, возможно, он хотя бы наполовину освободится от своего ненужного груза. Мне очень хотелось ему рассказать, почему я стал таким. Но разве он бы мне поверил? Несмотря на то, что мама предупредила его о моей «особенности», я думаю, в такую особенность, которая сейчас во мне, он бы вряд ли поверил.
Мы все втроём жили совершенно несчастливо все эти годы, а казались со стороны все такими счастливыми. Как можно было всего этого не чувствовать. Как можно было игнорировать любовь мачехи, которая действительно стала матерью для меня? Как можно было дать повод отцу считать себя плохим родителем? Я чувствовал себя отвратительно, мне хотелось умереть, провалиться сквозь землю, мне многое хотелось вернуть назад. И больше всего хотелось вернуть тот момент, когда мама пожертвовала собой ради меня, и как она могла жить, зная, что скоро умрёт? Наверно, я всё таки до конца не понимал своего предназначения в этом мире. Но всё, что происходило, не на шутку меня пугало.
После нашего непривычного разговора я сразу же направился в ванну, поток ледяной воды начал успокаивать меня. Капли воды остужали меня, я как будто весь кипел, нужно было срочно успокоиться. Я поднял голову, чтобы посмотреть на себя в зеркало: может быть, за то время, что я был вместе с отцом, в моей внешности что-нибудь изменилось? Может, как и у него, у меня появились глубокие морщины на лбу? Или, может, мой взгляд стал более выразительным? Но в отражении своём я не увидел себя, в зеркале стояла женщина, черты её лица были расплывчатыми, и мне было трудно определить даже, какой у неё цвет глаз, увидел только, что у неё чёрные волосы. Через какие-то пару секунд её изображение стало пропадать, и уже не её я видел в зеркале, а себя. Не могу сказать, что я испугался того, что увидел. После вещей, которые мне показала Кристина, я мог смело уже ничему не удивляться. Вместе с ней я открывался сам себе.
Потом я пошёл спать, мысли огромным потоком ворвались в мою голову, и все они были связаны с Кристиной, с той, которая мне так дорога и которая безгранично мне была нужна. И не потому что она гиперинтересная, а потому, что она такая светлая и чистая. Интересно, среди людей встречаются такие как она? Навряд ли, хотя нужно, я думаю, в это верить, как верит она. Какая жизнь ждёт меня? Кристина знала ответ на мой вопрос, но смогу ли я его получить? По крайней мере я попытаюсь хотя бы спросить, но не думаю, что моё любопытство увенчается успехом. Время шло незаметно, ночь уже вовсю гуляла по улицам, все спали, кроме меня, в голове крутились мама, Ольга Викторовна, Кристина и та женщина в зеркале, точнее – кто-то в зеркале. Небо висело над моим балконом, душная ночь меня просто убивала, я плохо спал последние дни, но разве другой человек на моём месте спал бы и отдыхал? Я думаю, что нет!