Голубиная книга анархиста - стр. 39
– Утром Фасечка дверь и прорубил, – сказала Валя. – А то бы я там и насрала.
Борис Юрьевич засмеялся.
– Горшок, что ли, у мамки попросить?! – выпалил Эдик. – Устроили тут детский сад, мля.
– Дяденька, это вы нам устроили каталажку, – возразила Валя. – Как новозеландцам.
– Кому? Как кому? – спрашивал Эдик и даже ладонь к уху прикладывал, чтобы лучше услышать.
– Новозеландцам, – ответила Валя, враждебно поглядев на него, а потом кивнув на клетки.
– Это вы-то новозеландцы? – спрашивал Эдик, щуря синие глаза в белесых ресницах. – Юрьевич, мне тут анекдот припомнился… Встретили Петька с Василием Ивановичем осла, Петька говорит: не пойму, то не корова, не лошадь, уши вона какие. Чё за зверь-то, Василий Иванович? Тот ему: ну кролик это, только очень старый, судя по яйцам.
– Значит, и вы, – ответила Валя.
– Чего? – спросил Эдик.
– Фасечка говорит, да у нас все новозеландцы.
Эдик обернулся к Борису Юрьевичу.
– Слыхал, Юрьевич?.. Эти гастарбайтеры – ох не просты, а с умыслом! Куда метят!
– Ладно, Эдуард, успокойся, – сказал Борис Юрьевич. – Здесь ты сам виноват, что забыл. Надо дверь починить.
– Я? Этим бродяжкам? Бомжам? Пятому элементу?
– Почему… пятому? – не понял Вася.
– А потому, – не унимался Эдик, похмеляясь злыми словесами. – Там таких безродных ослов и показывали, смотавшихся на другую планету. Может, и вы хотите? Ну, раз не нравится? Раз новозеландцами себя ощущаете? Давайте, валите. Может, в Америке будете пиндосами, а не кроликами, что еще хуже.
Борис Юрьевич снова просмеялся, впрочем, как-то невесело, жестко, уныло.
– Я и сам дверь отремонтирую, – сказал Вася. – Только инстрлумент нужен, доска хорлошая, гвозди.
– Найди ему все, – сказал Борис Юрьевич Эдику и вышел. – И пойдем со мной… подлечиться надо.
Эдик тут же просиял и, позабыв обо всем, устремился следом.
– Хых! Ха-ха-хи-хи-хи, – засмеялся Вася. – Вот кому лечиться уж точно позарез нужно. Дебил натуральный. Вместо мозгов вата.
Валя вздохнула.
– Он, Фасечка, затурканный просто, ему отдохнуть надо, уехать куда.
– …в Новую Зеландию! – выпалил Вася.
– Ну нате, нате, – говорила Валя, насыпая корм в миски, – ослики новозеландские, недокормленные…
– Хыхыхх-хы! – смеялся Вася.
– И как же они вас есть могут? – сетовала Валя. – Ушастенькие вы мои. Ослики печальные.
Кролики молча слушали ее, поводя мягкими ушами, сверкая белками круглых загадочных глаз.
Вася все смеялся. В конце концов он заразил своим смехом и Валю. И, отсмеявшись, она запела:
– Трудничкам-рабам Христовым / Попаси вам… – Тут она на миг прервалась, как бы съедая слово, – Фрол-то ваших лошадок, / Василий ваших коровок, / Настасья ваших овечек, / Василий свинок, / Никитий ваших гусяток, / Сергий ваших утяток, / Варвара ваших куряток…
– Ну? Ну, Вальчонок? А про новозеландцев нет? – спрашивал Вася.
Валя улыбалась.
– Не-а. Там дальше про Егория: «Святой Егорий в поле сам он отпущая-а-а… А в дом принимая-а-а». Одних – на волю, других – в дом.
– Так спой сама про новозеландцев, – посоветовал Вася.
Валя подняла брови.
– Как? Это же песня устоявшаяся. Мартыновна говорила, у них в деревне, когда она еще малой была, такую пели.
– Ну и что? Новые времена – новые песни, – отозвался Вася. – Вот пусть Егорий их и отпускает.
– Кого?
– Да новозеландцев – в поле. Или в море.
Валя упрямо покачала головой.