Голова на серебряном блюде - стр. 3

– Я… – Леона изо всех сил пыталась скрыть дрожь в своем голосе, – я страшная женщина. И я знаю почему. Но сейчас не спрашивайте меня об этом. Мне кажется, если я буду настолько откровенна с вами, то распадусь на части.

– А какие образы вызывают у вас приятные ощущения? – Врач был неумолим.

– Я не садистка. Мне невыносимо наблюдать, как страдают другие – особенно когда виновата в этом я. Мне хочется ладить со всеми и не хочется, чтобы меня кто-либо ненавидел. Но в такой клетке я, пожалуй, никогда удовольствия и не почувствую.

– Так как же быть?

Леона не отвечала.

– Немного изменю вопрос: вы сказали, что, занимаясь сексом, видите перед глазами пустую матку. Верно?

– Да.

– Это наводит на мысль, что матка, принимающая в вашем сознании образ пещеры, мешает вам получать удовольствие.

Леона молчала.

– Не возникает ли у вас во время близости чувства, что если постучать по вашей матке, то она издаст какой-то звук?

– Иногда мне кажется, что она отзовется протяжным звуком.

– Понятно. Вы, сами того не осознавая, хотите распахнуть свою матку. Как если б вы открыли гараж для автомобиля, который неизвестно когда приедет, но ни за что не хотели бы впускать в него другую машину, – объяснил психиатр, пристально смотря Леоне в глаза. От его взгляда не ускользнуло, что она вот-вот расплачется. – Могу доказать это, зайдя с другой стороны. Вы сказали, что чувствуете влечение к женщинам.

– Нет… – хотела было отрезать Леона, но запнулась. Немного подумав, она продолжила: – Не думаю, что я лесбиянка. Напротив, такие женщины вызывают во мне отвращение.

– Однако это отвращение превратится в удовольствие, когда вы сами окажетесь на их месте.

Поджав губы, Леона медленно кивнула.

– Думаю, это справедливо для любой женщины. Все зависит от партнера.

– В любом случае важно, что вместе с женщиной почувствовать удовольствие вы сможете. Ведь нет опасности, что она сможет вторгнуться в вашу матку.

– Верно… – Леона вновь казалась пораженной.

– Подсознательно вы хотите оставить свою матку «открытой» для кого-то. Но именно это лишает вас сексуального наслаждения.

Леона запрокинула голову, пытаясь удержать слезы в глазах.

– Леона, вы любите детей?

– Не знаю. Пожалуй, сейчас я как раз-таки ненавижу их. Становиться матерью я не планировала. Но, возможно, всему виной то, что я слишком много думаю и со страхом пытаюсь представить себе материнство.

– Есть ли причины, по которым вы не можете иметь детей?

– Есть.

– Это причины физического характера?

– Нет. Со здоровьем – в том числе женским – у меня всё в порядке. В любом случае сейчас я не хочу об этом говорить.

– Чрезмерная решимость в том или ином вопросе непременно сказывается на человеческой психике. И когда кто-то поднимает на нее руку, она всегда будет защищаться с еще большей силой. Кончится все тем, что у вас пробудится нездоровое внимание к детям, появившимся на свет из чужой утробы. У многих женщин подобное чувство принимает форму враждебности. Бывает, доходит и до порывов к убийству.

Леона слушала, тяжело дыша.

– И все же есть образ, способный дать вам удовольствие. Что это, по-вашему?

Ответа не последовало.

– Позволите мне сказать? Вашему удовольствию мешает идея жизни. Но ведь вызывает удовольствие у вас именно идея смерти?

Леона медленно кивнула.

– Верно. Я и впрямь ощущаю его, глядя на чью-либо смерть. Убивай я сама, удовольствие стало бы еще сильнее.