Голос за занавесом - стр. 8
Дверь скрипнула, резкий и внезапный звук разорвал тишину, пронёсся по стенам, отразившись от звукоизоляции. Лиза вздрогнула, обернулась, шаги её каблуков стукнули по полу, мягко и торопливо. Тень шевельнулась в проёме, и фигура Минджуна выступила из полумрака – чёрная толстовка сливалась с тенями, капюшон низко опущен, скрывая черты. Шаги Минджуна звучали глухо, ботинки слегка шаркали по гладкому полу студии, оставляя за собой тихий скрип, как будто кто-то неуверенно провёл ногой по старому паркету. Он остановился, плечи дёрнулись вверх, напряглись, и голос, хриплый, с лёгким надрывом, вырвался в тишину:
– Кто тут?
Лиза вздрогнула, пальцы судорожно вцепились в край микрофонной стойки, холод металла обжёг кожу. Она открыла рот, но голос застрял где-то в горле, и пришлось кашлянуть, чтобы выдавить хоть что-то.
– Э-э… Это я, Лиза. Стажёрка. Просто… осталась после смены, – слова вылетели неровно, с запинкой, и она тут же пожалела, что звучит так глупо. Щёки вспыхнули, она уставилась на свои кроссовки, боясь поднять глаза.
Тишина повисла, тяжёлая, липкая, только слабый свет фонарей Сеула пробивался через щели жалюзи, бросая длинную полосу на пол между ними. Минджун шагнул ближе, ботинки снова скрипнули – звук резкий, но усталый. Капюшон толстовки чуть съехал, открыв щетинистый подбородок, а тень скрывала его взгляд. Она чувствовала его присутствие – не холодное, но давящее, как будто он сам не знал, что сказать дальше.
Он прошёл к пульту, шаги отдавались коротким эхом, будто он старался двигаться тише, чем обычно. Рука дёрнулась, телефон выскользнул из пальцев и стукнулся о столешницу – не громко, но неловко, экран мигнул и тут же потух. Минджун плюхнулся на стул, спина ссутулилась, капюшон упал ещё ниже, почти закрыв лицо. Пальцы нервно сжали край рукава, он кашлянул, хрип вырвался наружу, и голос, низкий, с трещиной, упал в тишину:
– Голос пропал. Турне… оно под ударом.
Лиза замерла, дыхание сбилось, и она наконец подняла взгляд – осторожно, будто боялась, что он заметит её смятение. "Он сказал это мне?" – мелькнуло в голове, и сердце заколотилось быстрее. Она хотела что-то ответить, поддержать, но язык прилип к нёбу, и всё, что вышло, – тихое, растерянное:
– Ох… это… как же так?
Минджун не шевельнулся, только подбородок дрогнул, выдавая напряжение, но в его молчании чувствовалась сила – не сломленная, а сдержанная, как будто он уже решил, что не сдастся.
Слова упали в пространство, тяжёлые, острые, разбив покой студии. Лиза стиснула губы, дыхание замерло, и нога отступила назад, каблук скрипнул по гладкому полу. Пальцы разжали стойку, ладони похолодели, а грудь кольнуло, будто игла вонзилась под рёбра. Взгляд её метнулся к нему, ловя тень его лица, но разум закружился, мысли хлынули потоком: "Он – мой герой, а теперь сломлен?" Образ его, сотканный из школьных мелодий, рушился перед ней – голос, поднимавший её над партами, угасал в этом хрипе, ломком и чужом. Сердце стукнуло сильнее, отзываясь смятением, а ноги дрогнули, выдавая её растерянность.
Минджун сидел неподвижно, пальцы легли на пульт, длинные и тонкие, сжались в кулак, выдавая бурю внутри. За окном фонарь мигнул, свет скользнул по стеклу, осветив пыль, танцующую в воздухе, и тишина студии стала глубже, храня его уязвимость, обнажённую перед ней. Лиза сглотнула, горло сжалось, и шаг её замер, оставляя между ними полосу света, тонкую, как нить, готовую порваться.