Голодная - стр. 34
– Я не проститутка, – твердо сказала Шерил.
– Ты не обижайся на меня, да только здесь столько баб перебывало и все прям королевны, – смешно задрав нос и обмахивая себя ладонью, словно веером, изобразила их Марина.
Не вняв предупреждениям Марины, Шерил все же издалека подступила с расспросами к своим тюремщикам. Кухарка разговаривать с ней отказалась напрочь. Только зло зыркнула узкими глазами и демонстративно отвернулась. Юрий с садовником оказались не такими простаками, как Марина, и ничего кроме совета вести себя тихо и послушно, она от них не услышала. Было заметно невооруженным глазом – перечить приказу Макса здесь никто не осмелится. И уже не имело значения, было ли это следствием большого размера заработной платы или страх перед наказанием.
Неожиданно, впервые за несколько последних лет, летние месяцы стали для Шерил по-настоящему летними каникулами. Ее никто не беспокоил, не приставал и не допрашивал. Заняться было абсолютно нечем, и дни лениво тянулись, словно в сутках было сорок восемь часов. Она неспешно гуляла по территории усадьбы, вдоволь насмотрелась сериалов и научилась с садовником черенковать розы. Он был готов часами рассказывать о правилах ухода за цветами, но стоило Шерил задать любой вопрос не относящийся к ботанике, как садовник замолкал, укоризненно качая головой.
По утрам, пока солнце не начинало яростно жарить землю, Шерил загорала, валялась с книгой на шезлонге. Днем болталась в прохладных комнатах дома. Ночью никто не врывался к ней с непристойными предложениями и постепенно душевное состояние девушки стало сродни душевному состоянию ленивой домашней кошки. Ни каких забот и хлопот.
Проведя несколько скучных дней в усадьбе, Шерил лично убедилась, что Макс не остается в доме на ночь. Он вообще старался надолго не задерживаться в усадьбе. Являлся каждое утро, выпивал чашку черного кофе, иногда завтракал и, взглянув на Шерил, к счастью Марины, неизменно убирался прочь. Спустя несколько таких утренних встреч, Шерил согласилась с Мариной: он приезжал, чтобы лично удостовериться, что она еще здесь. Но вот причину такого внимания к своей персоне, она разгадать не могла. Единственное, что она отметила – при взгляде на нее Макс перестал раздраженно хмурить брови.
Тревога о своей роли в деле Щербакова продолжала терзать Шерил, но сделалась тусклой и не важной. Почему ее не разыскивает полиция? Панамаренко просто обязан был сообщить о ней. Ему без сомнения известно, что она у Макса и в его корыстных интересах слить эту информацию следователю. Или он обнаружил таинственно исчезнувшие деньги и Шерил стала не нужна? А, может, он и есть безжалостный убийца, полиция это выяснила и упрятала его за решетку?
Не имея точной информации, предположений можно накидать целый вагон, и может случиться так, что ни одно из них не окажется правдой, кисло подумала Шерил.
Любой человек хоть раз в жизни на себе испытывал, что время – понятие относительное. Бывают дни, что оно несется бешенным галопом сквозь минуты и часы, и ты с ужасом наблюдаешь как стрелки на циферблате стремительно обгоняют друг друга. Мучительные мысли, что ты не справишься, не успеешь, не уложишься в срок, только подгоняют время, делая такие дни невыносимыми. Бывает и по-другому. Тогда время превращается в солидную, громоздкую черепаху и неторопливо, с достоинством ползет по кругу, а в худшем случае и вовсе погружается в кому, вытягивая каждую минуту в часы. И ты, чтобы выдернуть себя и время из этой бездонной вечности начинаешь придумывать какие-нибудь дела. Сначала небольшие, легкие. Полить цветы, сходить за хлебом, помочь соседу поклеить обои. И вот время вновь поднимает голову, подтягивается, сбрасывает тяжелый панцирь и уже мчится галопом на встречу твоему концу.