Голгофа атамана - стр. 12

– Да, Вячеслав Григорьевич, безрадостную картину Вы нарисовали…А что же казаки, как повели себя в войне Германии с Советами?

Вячеслав Григорьевич Науменко, представший в этом загадочном месте в чине полковника Генерального Штаба, награжденный орденами и Золотым оружием за самоотверженные действия и доблестные заслуги в Первой мировой войне против немецких войск, тяжело вздохнул и отвернув взгляд в сторону будто пытался что-то разглядеть вдали. Затем повернувшись к собеседнику, тяжело сказал:

– А что казаки… Особо непримиримые с Советами стали формировать свои части и встали под знамена германской армии, другие под немцев не пошли… Когда мы сошлись с коммунистами в Гражданской, это была наша война. Когда в 1941 году пришли немцы воевать с коммунистами, это уже был внешний враг, пришедший на русскую землю.

– А Вы? Вы, господин атаман, где были?

Спокойно спросил Щербина и пристально посмотрел на Науменко.

В очередной раз тягостно вздохнув Войсковой атаман Кубанского казачьего войска Вячеслав Григорьевич Науменко в ответ посмотрел в глаза собеседнику.

– Я, Федор Андреевич, был с теми, кто на черкесках и гимнастерках нашили германского орла…

И Науменко опять отвернулся, невидяще смотря вдаль.

Повисла долгая пауза тишины. Затем тяжело поднявшись из кресла, соратник, а временами противник кубанского атамана, Федор Андреевич Щербина, взглянул в глаза Науменко.

– Идите господин атаман. Ваша Голгофа ждет Вас…

– Голгофа?

– Да. Вы еще не догадались? Странность места, Вы сами такой, каким быть не должны, мы все, которые не должны были уже никогда встретиться… Вы же поняли что уже покинули Тот мир. Значит пришло время ответить… За жизнь праведную или грешную, за честность или подлость, за подвиги или предательство… Идите, Вячеслав Григорьевич, дорога зовет Вас.

Пружинисто поднявшись из кресла, Науменко шагнул к Щербине, и собеседники обменялись рукопожатиями. Затем молча развернувшись, придерживая шашку, человек, пребывающий в Преддверии в образе полковника Генерального Штаба, шагнул на дорогу.

***

Пружинисто отмеряя шага за шагом, хрустящую камешками, дорогу шел полковник Генерального Штаба, привычно придерживая шашку, на груди качались аксельбант и ордена. Слегка подрагивало марево воздуха, в пронзительной синеве неба все также не было ни одной птицы, безмолвная тишина обволакивала путника. Но он ничего не замечал. Ритмично отмеряя дорогу, он в очередной раз погрузился в размышления, вступив в диалог с самим собой.

– Вот так встреча! Это место не перестает удивлять! Надо же, – Федор Андреевич! Все такой же – собранный, погруженный в свои научные размышления, но все также остро-опасный в силу своего интеллекта.

– Да, странное все же сие место, интересное, но странное. Он ушел в 1936 году, я в 1979. И вот он сидит со своими книгами, занимается «штудиями», такой… Такой… Да таким он пожалуй был в период нашей Смуты революционной. И как будто вчера расстались…

И погруженный в свои размышления, не замечая дороги, Вячеслав Григорьевич Науменко продолжил свой мысленный разговор с оставшимся за поворотом дороги профессором Федором Андреевичем Щербиной.

– Вот Вы про Регалии спросили, Федор Андреевич. А ведь как мы с Вами в свое время поборолись за них, ох как спорили, как серчали друг на друга. Все Вам хотелось их из Белграда в Прагу перенести, поближе к себе. Только основная масса кубанских казаков осела в Сербии. Да, в Чехословакии тоже было много наших казаков, особенно молодежи, которая там училась. Но центр казачьей эмиграции был в Сербии. Опять же – Войсковой штаб и Войсковой атаман в Белграде, так почему Регалии должны быть в Праге? Эх, все наши политические, а скорее личные амбиции… Вот это сгубило нашу эмиграцию. Ну почему так? Вместо того чтобы консолидироваться, объединиться против настоящего врага стали грызться между собой. Клевать ближнего проще чем бороться с реальным врагом?