Год колючей проволоки - стр. 38
– А как же…
– Рука? – с усмешкой спросил морпех. – До Пэрис-Айленда, надеюсь, заживет. Если нет – покажешься врачу.
– Нет, сэр, я не про это. Я же… проиграл.
Морпех смотрел ему прямо в глаза, и рекрут почувствовал, что он говорит без насмешки, совершенно серьезно.
– Нет, парень. Ты не проиграл. Ты победил. Самое главное – ты победил самого себя, победил свой страх. Ты шагнул ему навстречу, и неважно, что было потом. Парни, которые могут это сделать, нужны в морской пехоте, потому что мы – те, кто делает то, что сделать невозможно. Ублюдки в Вашингтоне говорят «невозможно», это одно из любимых ими слов, а мы идем и делаем, вот так вот, сэр. Помни, что ты сделал сегодня, и всегда делай так же.
С этими словами вербовщик шагнул за дверь…
Примерно через два часа Джим Гатуик ответил на последний идиотский вопрос анкеты и со вздохом положил карандаш.
– Кажется, все, сэр.
– Все? Вот и отлично. Давай сюда.
Морской пехотинец передвинул к себе толстую пачку исписанных листков, достал очки, которые ему совсем не подходили – круглые стекла, желтая оправа, – нацепил на нос, пробежался взглядом по тексту.
– Ты Гатуик? – вдруг спросил он.
– Да… так точно.
Морпех присвистнул:
– Я был знаком с одним парнем, он служил в Кемп Леджун. Его имя Том Гатуик, не твой родственник?
– Это мой отец, сэр.
Морпех снял очки и положил их на стол.
– А не шутишь? И как он поживает?
– Торгует бензином и товарами для рыбалки и охоты, сэр. Все для фермеров.
– Интересно. А пенсию он получает?
– Да, сэр, за Залив. Его тогда признали ограниченно годным, он и ушел.
– Не шутишь, – подвел итог морпех, – давай руку. Сын ганни Гатуика здесь всегда желанный гость. Хочешь служить, как отец?
– Да, сэр, – рекрут поморщился, рукопожатие было сильным. Очень.
Морпех покачал головой:
– Не стоит. И знаешь, почему? Твой отец служил так, как будто у него не одна жизнь, а по крайней мере девять. Его задница была везде, где было жарко, как на адской сковородке. Во время Just Cause[12] он ринулся на штурм полицейского отделения, откуда по нам палили два десятка парней, всего лишь с огневой группой. То, что он взял его и остался цел, – чудо. А вот в Ираке ему не так повезло. Служи так, чтобы оставаться в живых, сейчас в Корпусе мало по-настоящему хороших парней. Все понял?
– Да, сэр.
– Вот и хорошо. Придешь через три дня. Что с собой брать, знаешь.
На улицу Джим Гатуик вышел уже рекрутом Корпуса морской пехоты США – и поэтому он направился прямо по улице, на этих мексиканских ублюдков, и направился с таким выражением лица, что все сразу стало понятно. Он шел на них, как ледокол идет на таран льдин, яростно и неукротимо, глядя им прямо в глаза.
И мексиканцы, на счету двоих из которых были убийства, в присутствии своих девчонок молча расступились перед ним.
В одном из окон вербовочного пункта шевельнулись жалюзи.
Мастер-сержант Корпуса морской пехоты США неторопливо вернулся за стол, свернул сигарету – он предпочитал самостоятельно свернутые сигареты, которые набивал отборным турецким табаком, безо всяких там отдушек и добавок, которые нужны только педикам. Не спеша выкурил сигарету, окутавшись сизым дымом, потом затушил окурок в пепельнице, которую держал в ящике стола – политкорректность! – открыл окно, чтобы проветрить помещение. Потом, подвинув к себе пакет документов, заполненных рекрутом Гатуиком, снял трубку со старомодного телефонного аппарата, начал набирать номер, который помнил наизусть и которого не было ни в одном общедоступном телефонном справочнике.