Год четвергов - стр. 17
На Вовкином лице появилась счастливая улыбка.
– В моей голове тогда поселились шахматы. На воображаемой доске я выстраивал деревянные фигуры, и они оживали! Офицеры размахивали шпагами, пешки мечтали стать королевами. Я же был королём и от всех ждал защиты, ведь сам мог только шаг вперед-назад или в сторону сделать, а в случае опасности за ладью прятался. В реальной жизни у меня и этого не было. Знаешь, Лёш, я когда с фигурами мысленно разговаривал, то о своих несчастьях забывал. Только шахматы и помогли выжить.
Вовка замолчал, отодвинул от стола стул, сел, лицо его напряглось, желваки заходили. Казалось, он вспомнил что-то страшное.
– Ещё у меня враг был – Серега из старшеклассников. Я даже в столовке алюминиевую ложку стащил и заточку из неё сделал, думал, как он подойдёт – в живот пырну.
Как-то раз я расставил на доске этюд и заигрался, да так, что про все на свете забыл, и не сразу заметил, как ко мне Серега приблизился. Я заточку в кармане нащупал, дышать перестал, приготовился, а он вдруг спрашивает: «Как фигуры двигаются, можешь рассказать?»
Я ему жестами игру объяснять начал, а он злится и в толк не возьмёт никак.
«Дурак ты, – говорит, – полоумный! Нормальному человеку разъяснить понятно не можешь! И игра у тебя дурацкая, для таких идиотов, как ты!»
– Разозлил он меня тогда, и за шахматы обидно стало. Я кулаки сжал, насупился, пятнами красными пошел, да как закричу:
«Вот же баран тупой! Чего тут непонятного? У тебя просто мозгов нет! Ни капельки!»
С минуту Серега стоял в изумлении, а по мне пот от страха течёт, дрожу весь. Он как захохочет: «Люди, я же психа ненормального от немоты вылечил! Да ещё и разговаривать научил!»
– С тех пор Серега стал меня опекать, – улыбнулся Вовка, – но в шахматы играть так и не научился. Знаешь, Лёш? – он замолчал, снял очки, подышал на стекла, протер их носовым платком и, сощурив глаза, сказал:
– Все эти годы ты незримо был рядом со мной. В трудные моменты я мысленно обращался к тебе за советом, думал, как поступил бы ты. И в шахматах я когда сопернику проигрывал, тебя всегда вспоминал. Как ты руку мне пожимал, за игру благодарил. Многому я тогда у тебя научился. Вот же ёлки зелёные…
Анна Лучкова
Наш двор
Мне 5 лет. Жду, когда придёт мама и заберёт меня из детского сада. Я хочу играть в догонялки в своём дворе. Мечтаю разбежаться изо всех сил и взлететь!
Самая красивая девочка в группе – дочь воспитательницы. Все хотят с ней дружить. Она не водится со мной и сегодня сказала:
– Мы не будем с тобой играть.
– Почему?
– У тебя нет ресниц, поэтому я не буду с тобой дружить. Никто не будет дружить с девочкой, у которой нет ресниц.
Это пугает меня. Я бегу посмотреться в зеркало и долго разглядываю своё отражение. Очередное враньё, убеждаюсь я. Ресницы у меня есть, но они такие белые, что их почти не видно. Пожалуй, я и сама не буду водиться с девочкой, которая не видит моих ресниц.
Я наблюдаю за девочками на расстоянии. Они играют в дочки-матери. Скучная игра. Я не хочу быть ни дочкой, ни мамой.
Ухожу посмотреть, что делают мальчики. Они играют в войну. Меня не принимают, потому что я девочка и у меня нет старшего брата, поэтому я не умею играть в войну.
Тогда я иду в уголок игрушек. На полке сидит красивый плюшевый медведь. Я всматриваюсь в его изумруднокарие глаза, мне смешно, у него нет ресниц. Протягиваю руки и бережно снимаю медведя с полки. Он очень большой и тяжёлый. Я обнимаю его, представляя, что это мой заколдованный старший брат.