Гнездо Красной Птицы - стр. 76

– Так-то оно так, – согласился я с Конём Ма, – но человек постоянно стремится обрести божественный взгляд на вещи, и это – его основная цель в жизни. И для этого он вырабатывает в себе принципиальную и высшую наблюдательность, чтобы видеть невидимое и слышать неслышимое. Важно отметить, что принципиальную наблюдаемость или не-наблюдаемость надо отличать от практической. Условия принципиальной наблюдаемости вовсе не отвергает существование таких объектов, которые наблюдаются косвенно и опосредственно или вообще пока не могут наблюдаться ввиду ограниченности человеческой практики. Речь может идти о том, что наблюдение (прямое или косвенное) рассматриваемых теоретических объектов должно быть совместимо с законами природы, достаточной мере подтверждёнными научной и общественно-исторической практикой. Но если этого нет, то это не значит, что нет этих изучаемых объектов, из-за того что не все законы природы ещё известны человеку. Но если даже есть общественно-историческая практика, то не все феномены ещё признаны ею, поэтому человеческая наука становится куцей и слепой, и не видит многих очевидных вещей перед своим носом. К тому же, не всё так гладко и однозначно происходит с условиями принципиальной наблюдаемости, и даже при её проведении не является достаточным критерием объективного существования, чего бы то ни было. Мы можем видеть одно, но не видеть другого, или иными словами, распознавать «вещь в себе». Согласно Беркли, вещи – это комплексы ощущений, а «существовать – значит быть воспринимаемым». Из такого подхода фактически вытекает абсурдный вывод (хотя сам Беркли и старается избегнуть его), что нет принципиальной разницы между чувственными образами, адекватно отражающими реальность, скажем, сновидениями или галлюцинациями. Как же добиться того, чтобы все элементы нашего чувственного опыта соответствовали бы объективной реальности? Для этого нужно обратиться к фундаментальному положению, что материя есть объективная реальность. Но как отличить те чувственные образы, которым соответствуют реальные физические объекты, от неадекватных и фантастических представлений? Материалисты считают, что при решении этого вопроса необходимо обратиться к категориям общего и единичного и учесть то обстоятельство, что внутренний мир любого субъекта неповторимо индивидуален, тогда как объективно-реальные объекты всегда включают и единичное, и общее. Важным понятием, помогающим преодолеть момент субъективного, индивидуального в познании служит понятие «неизменности и постоянства» – инвариантности. Материалисты говорят, что условие инвариантности состоит в том, что реальные физические объекты не должны меняться при изменении в определённых пределах условий их наблюдения, а отражающие их абстрактные объекты должны оставаться неизменными при действии на них соответствующих математических преобразований. Иными словами, инвариантность физических объектов предполагает их неизменность по отношению к преобразованиям, связанных с активностью субъекта и изменением условий познания. Но само по себе понятие инвариантности является ошибочным, так как ни одна вещь не может быть неизменной и постоянной. Само понятие вещи является сложным предметом. Очень сложно отличить реальную вещь от нереальной. Для эмпирических объектов, то есть объектов, объектов, изучаемых в эксперименте, характерна лишь некоторая минимальная степень инвариантности: во-первых, независимость результатов наблюдения от замены одного наблюдателя другим, и во-вторых, от его местоположения в пространстве и периода времени. Первое условие предохраняет от случайных ошибок, от иллюзий, произвола. Второе – предпосылка воспроизводимости данных наблюдения в различных местах и в различное время, без чего было бы невозможным физическое познание вообще. Реальные же объекты, не зависящие от типа эксперимента, должны быть инвариантными в более широких пределах, допускаемый данной теорией. Это часто предполагает, что соответствующие абстрактные объекты являются инвариантами предельно широкой группы математических преобразований, лежащей в основе данной теории.