Гнездо Красной Птицы - стр. 6

– Именно в этом подходе и кроется ошибка, – тут же отреагировал я, – потому что невозможно иметь знание о мире «самом по себе», потому что, являясь частью чего-то, невозможно превратиться во всё. Ведь чтобы получить это знание, необходимо выйти за пределы субъективно-объективного отношения и проникнуть в сущность вещей непосредственно. Люди, одержимые идеалистическими принципами, рассуждают о непосредственной рациональной интуиции, об откровении или мистическом озарении, что не принимается учёным миром, так как люди науки читают такой подход антинаучным. Я не хочу сказать, что в настоящих условиях антология как наука невозможна, но что касается философских проблем пространства и времени, то к ним относят, главным образом, логико-гносеологические вопросы современного физического знания, хотя не всё в этой жизни вписывается в прокрустовоё ложе логики. Я имею в виду преодоление границы между жизнью и смертью. Философии необходимо построить какую-то свою особую теорию пространства и времени, отличную от теории конкретных наук, но сделать это можно только после того, как люди преодолеют границу жизни и смерти. Чем же ограничиваются человеческие познания, с точки зрения учёного? Да всё тем же порогом сознания, через который человеку трудно переступить. Человек не решается признать, что кроме физического пространства и времени существует ещё и философское пространство и время, потому что в мире он всё испытывает при помощи своих опытных методов исследования и считает, что философ не способен ставить эксперименты. Самая большая ошибка человека заключается в том, что он считает, что человеческое познание, как обыденное, так и научное, а также отношение человека к миру и к природе в процессе его познания и практической деятельности, может быть построено только на основе специфики философского знания. А эта основа строится на том, что оно исследует не мир, как он существует «сам по себе», и не научную картину, а на соотношении субъекта и объекта в процессе познания и практики. Человеку, который увлечён лишь своей деятельностью, не хватает простой созерцательности при неком отрешении и обособлении себя от этого мира. Таким образом, получается, что философия – это не наука, в обыденном смысле этого слова, а наука о науке и познании любого уровня и типа. Но при таком отношении к философии, она не может стать объективной, потому что заключённая всегда на субъект восприятия мира в ходе его деятельности она всегда будет узко-субъективной.

Олень Лу по прозвищу Лист, услышав такое моей рассуждение, согласно кивнул головой и сказал:

– По-видимому, сущность философии по сравнению с другими науками состоит не в том, что она является теорией познания, а в том, что она есть учение о мире в целом, содержащее абсолютное и универсальное знание. Но эти знания не всегда могут быть доступны человеческому разуму, потому что они всегда отделены от него божественным пониманием мира. Как говорят: «Нам не постигнуть, что творит Господь». И знания бывают разными, потому что всё зависит от того, в какую сферу мы погружаемся. Но и это ещё не всё. При подходе к решению этого вопроса, не нужно соединять или разъединять единичное и общее. Потому что в природе не существует каких-то особых философских явлений и вещей наряду с физическими, химическими, биологическими, геологическими и прочими направлениями. Потому что все эти стороны, на которые мы обращаем внимание, есть вычленение частностей в особенностях общей материи. И наши домыслы о том, что материя может распадаться на какие-то составные свойства при том или ином воздействии на неё или её восприятия, ошибочны. Эти домыслы мы называем естественными науками. Но ведь естественные науки занимаются конкретными, единичными явлениями и их побочными абстракциями, а философия изучает лишь общее. И она не должна увязать в деталях и частностях. Именно в связи с этим философия приобретает онтологическую функцию. При изучении материи, если постоянно отвлекаться на детали, то можно упустить главное, а это – одухотворённость материи, поэтому понятия конкретных наук всегда являются некими идеализациями. Из этого следует, что конкретно-научные теории отображают конечные, ограниченные классы и детали реальных объектов и явлений и, вместе с тем, претендуют на описание бесконечного числа возможных фактов и событий. А этого не может быть априори. Уже это обстоятельство приводит к тому, что понятия конкретных наук описывают саму действительность лишь весьма приближённо, как бы стараясь угадать, что происходит на самом деле, и что-то всегда остаётся за гранями понимания. Получается так, что конечное описывается с помощью бесконечного, а конкретное – с помощью абстрактного. Ведь так? Невозможно объяснить то, что необъяснимо с позиции тех начальных ошибочных подходов, которые даже не вникают в суть самой проблемы. Мир намного сложнее, чем мы его представляем себе. Но во все его тонкости человеку вникнуть невозможно, потому что он постоянно изменяется и развивается. И поэтому, с другой стороны, в истинной философии сам объект исследования бесконечен и универсален, и философские категории не могут в какой-то степени адекватно отразить этот объект, хотя бы в общих его принципах. Но как раз в этом и заключается смысл самой онтологии, так как философия, в строгом и истинном смысле этого слова, есть именно онтология, потому что только бытие способно изучить бытие в его наличие. Не следует в онтологию включать знания о конкретных, единичных явлениях, так как можно впасть в отвлечение от сути основного исследования. Такие конкретные и единичные явления изучаются конкретными науками, а не философией. Отсюда ясно, что учение о пространстве и времени, а также о конечном и бесконечном, может быть исследовано только философией. Только она способна выявить все скрытые стороны раскрывающейся действительности в конкретном времени и в самом потоке становления реальности. Когда мы исследуем какое-либо явление, мы погружаемся в него и перестаём ощущать внешнее воздействие на него. Поэтому, чтобы познать суть этого явления, следует отстраниться от него, и изучать его как бы со стороны. Так что любая наука вынуждена разделяться на общее и конкретное изучение. Конкретные науки исследуют абстрактное физическое и геометрическое пространство, различные абстракции бесконечного, такие как потенциальная и актуальная бесконечность, но только отстранённая философская онтология способно изучить реальное пространство и время и реальную бесконечность мира. И в этом опять происходит разделение, потому что тот, кто стремится охватить общее и цельное, вынужден отстраниться от частного и конкретного, как бы сочетая в себе объективность и субъективность вместе, превращая её в единую цельность. Отношение субъекта и объекта вовсе не являются вечным и всеобъемлющим, универсальным. В этом единении мира с самим собой происходит божественное рождение человека как некой вселенской сущности. Потому что субъект может уже и не быть в мире, а сам мир останется примерно в том же виде, в каком он существует при наличии объекта. Но здесь нужно учесть ещё одну вещь. Идеальное по своему объёму более узкое, чем материальное. Поэтому онтология как наука о мире в целом шире гносеологии. Именно в ней, и только в ней, формируются основные принципы любого бытия. Ставая чистым онтологом, как бы богом, мы подавляем в себе гносеолога – частную личность, хотят и с очень расширенным взглядом восприятия.