Глициния - стр. 34
И уж тем более невозможно было не думать о нем после того, как несколько часов назад он оставил у ее двери пирожное – идеально приготовленное, с медовым привкусом и не слишком сладкое. Когда девушка откусила кусочек, оно было еще теплым. И хотя поначалу Блайт поразил необычный поступок Ариса, она быстро поняла, что дело вовсе не в его доброте. Скорее Арис хотел дать понять, что находится в каком-то чудесном месте, пока она сидит в этой каменной темнице и надеется, что он сжалится над ней и принесет свои крошки.
Не было похоже, что Арис дома, но Блайт все равно решила оставить письма там, где он мог их найти. Если в ближайшее время она не отправит весточку отцу, то Элайджа несомненно выследит ее и даже доберется до воображаемого королевства Верена. Как бы сильно ей ни хотелось его увидеть, сердце сжималось при мысли о том, что он станет общаться с Арисом.
Блайт была благодарна за свет свечей, который помогал ориентироваться в каменных коридорах и спускаться по ступеням в гостиную, где Арис часто пил чай у вечно пылающего камина. Она собиралась оставить письма на чайном столике, но с удивлением обнаружила, что Арис вовсе не отсутствует. Напротив, он сидел в одном из кожаных кресел с высокой спинкой, а рядом с ним стоял полупустой стакан бурбона. От этого зрелища у Блайт сжалось сердце. Она задула свечу и, затаив дыхание, принялась разглядывать его из-за угла.
Было уже довольно поздно, и может, поэтому Арис выглядел таким растрепанным. Он был похож на человека, который долго ворочался в постели, и теперь сидел, склонив голову в изнеможении. Но в то же время он напоминал Блайт сказочного принца в облегающих брюках и свободной белой тунике, расстегнутой на вороте и закатанной до локтей. Его волосы были взъерошены, а вены на предплечьях вздулись, когда он отхлебнул из бокала. Его кресло расположилось рядом с камином, и он вытянул ноги к огню, вероятно, чтобы согреться.
На коленях у него лежал гобелен, напоминавший тот золотой, на который пару месяцев назад Блайт пролила свою кровь. Только этот был гораздо больше и украшен невероятными цветами, которых она никогда не видела. Между пальцами Ариса мелькнула серебряная игла, двигающаяся с такой скоростью, что Блайт не заметила бы ее, не сверкни та в отблесках пламени.
Было бы неправильно сказать, что Арис расслаблен – его движения были маниакальными и точными, – но он казался умиротворенным, хотя в нем оставалось что-то нечеловеческое. Его грудь почти не поднималась и не опускалась, все его тело оставалось неподвижным, за исключением руки, которой он шил. Невозможно было смотреть на него и не видеть сверхъестественное существо, пока он переплетал краски на своем холсте, и каждый стежок был подобен удару клинка.
Поначалу небольшой гобелен вскоре уже скатился по его коленям и упал на деревянный пол, удлиняясь до тех пор, пока нити не почернели, а Арис не замер. Только тогда его губы приоткрылись, и он впервые за несколько минут облегченно вздохнул. Блайт очень хотелось увидеть его глаза, когда он придет в себя, потому что сейчас его мысли явно витали где-то далеко. Молчание затянулось, пока девушка уже обдумывала свой побег, чувствуя, что вторгается во что-то личное, когда раздался тихий, как снегопад, шепот Ариса: