Глаша 2 - стр. 35
Она постоянно думала о… Владимире. Даже в минуты страсти ей часто казалось, что на месте Горелова находится ОН. Глаша закрывала глаза и начинала грезить. А Александр Петрович вдруг с удивлением обнаруживал подле себя, пуще прежнего, стонущую и извивающуюся от страсти молодую женщину и, несомненно, приписывал себе источник ее такого бурного и внезапного вдохновения.
– Глаша, девочка моя, я так хочу, чтобы ты при мне померила то, лиловое платье, что мы купили в салоне у madame Moreau, – говорил он ей за обедом, после того, как они вернулись из магазинов.
– Александр Петрович, право, это вы настояли на его покупке. Я даже носить его не собираюсь. Слишком много оборок и этот вырез… Мне кажется, cette robe est vulgaire.
– Вот еще новости? – фыркнул он. – А я уверен, что платье довольно славное. И потом я согласен, чтобы ты носила его только в моем доме и нигде более.
Он помолчал еще минуту и произнес:
– Vous êtes la femme la plus séduisante![10]
Она покраснела и опустила глаза.
– Я все время думаю о вашей супруге. Она может приехать внезапно, а тут я… В совсем неподобающем для горничной наряде.
– Успокойся, милая. Ты думаешь не о том, о чем следует. Думай о приятном, о нас с тобой. Моя супруга приедет в столицу еще не скоро. А до этого она пришлет письмо. Она всегда так делает. Мы не живем вместе, но вполне уважаем друг друга.
– Мне сегодня надо бы уйти пораньше, – заторопилась Глафира.
– У меня были иные планы. Ты не здорова или устала?
– Спасибо, я здорова. Я просто хотела побыть с подругой, погулять. Я так редко бываю дома последнее время.
– Правильно, ведь у тебя теперь есть я, – он придвинулся ближе. – Скажи, я нравлюсь тебе?
Глаша смущенно пожала плечами, а после кивнула.
– А я хотел бы не просто нравиться тебе, но и стать возлюбленным твоим.
Глаша чуточку переменилась в лице и отстранилась.
– Александр Петрович, давайте не будем об этом.
– Почему, счастье мое?
– Потому, что я не верю в это чувство.
– Ты не веришь в любовь?
– Да, – твердо сказала она. – Я не верю в любовь.
– Да, отчего же? Когда? Когда, сия милая барышня успела разувериться в самом прекрасном человеческом чувстве?
– Я не хочу об этом говорить, – оборвала его Глаша.
– О, я чувствую, что кто-то иной, уже до меня, разбил ваше сердце, дорогая моя Глафира Сергеевна. Кто же он? Признайтесь. Расскажите мне. Я даже завидую этому господину. Видимо, именно он сорвал печать вашей непорочности.
– Зачем вам это?
– Мне интересно все, что касается вас.
– А мне уже нет, – ее глаза неожиданно заволокло слезами, а руки предательски задрожали.
– Да, как он мог? Вы до сих пор его любите??
– Александр Петрович, я умоляю вас, сменить тему разговора. Иначе, я уйду.
– Куда? Ваш официальный рабочий день еще не закончился, – с легкой досадой отозвался он.
– Конечно… – она поспешно вытерла слезы. – Я готова приступить к своим непосредственным обязанностям. Скажите, что я должна протереть, помыть?
– Помыть? Пожалуй… – медленно произнес он. – Сейчас ты будешь исполнять все то, что я тебе прикажу.
Она посмотрела на него вопросительно.
– Как я уже сказал, ты примеришь новое платье и белье, – жестко, в приказном тоне, произнес он. – Корсет, чулки с подвязками и платье с туфлями. Панталоны не надевай. Но перед этим ты примешь ванну. Иди, я распорядился налить горячей воды. Раздевайся и жди меня.